В конце концов покинув сад, Оливия вернулась в дом и послала за горячей водой для ванны. Она отлично понимала, что не сможет не думать обо всем случившемся – реальный мир вторгался даже в потайной сад. Оливия думала о том, что была глубоко влюблена, что их брак был слишком совершенным, но в то время она этого не понимала, а поняла только потом, глядя на семьи друзей и знакомых. Ее брак был чем-то нереальным, верхом совершенства на протяжении невероятных пяти лет. Тогда на горизонте их семейной жизни не было ни облачка. Гроза, когда она грянула, погубила все. Оливия не верила, что смогла бы смириться с несовершенным браком, снова доверять мужу. Она не сомневалась, что всегда будет относиться к нему с подозрением и недоверием. Он больше не мог быть для нее тем Марком, которого она знала, а попытаться узнать этого нового мужчину в собственном муже боялась. Возможно, боялась, что не сможет полюбить нового Марка. Мысль, что можно не любить Марка, повергла ее в панику, и Оливия решила, что лучше вообще больше не видеть его и жить так, словно он умер. По прошествии шести месяцев графиня написала ему, чтобы сообщить – чистейшая ложь, – что не может его простить, но объяснить причину ей не удалось. Она была слишком юной, слишком незрелой.

Сегодняшняя близость с мужем была, без сомнения, самым замечательным событием в ее жизни. Но, конечно, она поддалась волшебству потайного сада и поверила, что этот единственный случай способен избавить ее от горечи всех четырнадцати лет одиночества. Когда, проснувшись, Оливия вспомнила, где она и с кем, то поверила, что все осталось позади, что Марк улыбнется, поцелует ее и скажет что-нибудь такое, что сотрет все прошлое, будто его никогда и не существовало. Глупая женщина! Увы, даже через четырнадцать лет она так до конца и не повзрослела. С надеждой взглянув на мужа, Оливия увидела только застывшее лицо с закрытыми глазами. А потом он встал и оделся, не глядя на нее, словно все, что случилось, ровным счетом ничего для него не значило. А его тон, его ледяной голос, напомнивший ей, что они все еще муж и жена?! Похоже, она была для него просто одной из женщин, из его бесчисленных женщин, хотя сказанное было неопровержимой правдой – она его жена. Но теперь Оливия значила для него не больше, чем любая из его женщин. А она в последнюю неделю стала забывать – вероятно, она очень хотела это забыть, – что все изменилось, теперь между ними гораздо больше зла, чем только та первая измена, что за это время в его жизни были другие женщины – и, вероятно, немало. Во всяком случае, была леди Монингтон…

Одеваясь к обеду и балу, Оливия чувствовала себя совершенно больной. И встреча с Марком пугала ее больше, чем что-либо другое в жизни. Спуститься в гостиную, увидеть его и вести себя так, как будто между ними ничего не произошло, было самой сложной задачей, когда-либо стоявшей перед ней. Граф в дальнем конце гостиной беседовал с миссис Биддефорд и лордом Уитли, на нем был один из сверхмодных парадных нарядов, о которых она слышала, но которых ни разу не видела: черный сюртук и бриджи, серебристо-серый жилет, белая сорочка с пышными кружевными манжетами и белые чулки. Он, бесспорно, был красивее всех присутствовавших мужчин, и Оливия была вынуждена позволить Софии проводить ее через зал, а потом ей пришлось улыбнуться гостям и принять из его рук бокал.

– Спасибо, – поблагодарила она в ответ на комплимент относительно ее внешности, который он сделал, не отрывая взгляда от содержимого своего бокала.

– Это будет самый замечательный вечер в моей жизни. – Соединив их руки, София накрыла их своими обеими руками.