Одри едва не лишилась чувств. За дверью воцарилась тишина. Одри представила, что Максимилиан поражен этим ошеломляющим сообщением не меньше ее самой.

— Теперь все предстает в несколько ином свете, не так ли? — произнес наконец Максимилиан. Судя по голосу, беседа далась ему нелегко. — Итак, ты и впрямь любишь ее, хотя и не хочешь этого показать… Что ж, нельзя требовать всего сразу. Но лучшего выбора, чем Одри, ты сделать не мог. Она…

— Что с тобой, Максимилиан?!

Уловив тревогу в голосе Филиппа, Одри не раздумывая рывком открыла дверь. Потерявший сознание Максимилиан полулежал в кресле. Склонившийся над ним Филипп предпринимал отчаянные попытки привести старика в чувство.

— Надо вызвать врача! — воскликнула Одри.

Филипп бросился к телефону. Его смуглое лицо стало пепельно-серым, а в темных глазах застыл страх. Набирая номер и говоря что-то в трубку, он не отводил от Максимилиана взгляда и позволил себе облегченно вздохнуть, лишь когда заметил, что старик начал приходить в себя. Филипп хотел отнести его на руках в постель, где ему было бы удобнее, но Одри предложила не трогать Максимилиана до прихода врача и послала Филиппа за стаканом воды. Затем успокаивающе похлопала Максимилиана по руке.

— Вот видишь, сердце… — слабым голосом пожаловался он. — Раньше я никогда не терял сознания…

— Вы просто устали, только и всего. Вам давно уже пора спать.

С удивлением заметив, что у вернувшегося Филиппа дрожат руки, Одри взяла протянутый им стакан и заботливо поднесла к губам Максимилиана.

— Я рад, что ты приехала, — пробормотал старик. — Что вы оба приехали… Думаю, придется все-таки согласиться на эту проклятую операцию.

— Какую еще операцию? — встревожился Филипп.

— Я, старый дурень… всегда недолюбливал больницы, — промямлил Максимилиан.

Вскоре появился Жак Дюплан, личный врач и старый друг Максимилиана. Вдвоем с Филиппом они уложили больного в постель, и, пока он не уснул, Одри сидела около старика, размышляя о невольно подслушанном ею разговоре.

Филипп обещал на следующей неделе жениться на ней! Филиппа, расчетливого и трезвомыслящего, так потрясли яростные требования крестного отца, что он предпочел дать безумное обещание, а не объяснять, как все обстоит на самом деле. Хотя посвятить Максимилиана в действительное положение вещей стало бы довольно щекотливой задачей, особенно после сцены, которую он наблюдал в спальне. Скажи ему Филипп, что их помолвка чистой воды фикция, Максимилиан разозлился бы еще больше.

Ладно, к счастью для Филиппа, в состояние здоровья Максимилиана вряд ли позволит осуществить безумную затею с браком. Максимилиану в самое ближайшее время предстоит хирургическая операция, а когда он поправится, Филипп, несомненно, признается, что их так называемая помолвка была пусть и совершенным из добрых побуждений, но обманом. Филиппу придется нелегко, но он обязан объяснить, что ничего мало-мальски серьезного между ними в этой проклятой спальне не произошло. Ничего, не переставала твердить себе Одри, ничего, о чем бы мне следовало волноваться. Минутная слабость, о которой лучше вовсе не вспоминать.

Покинув комнату Максимилиана, Одри с удивлением обнаружила ожидавшего ее в коридоре Филиппа.

— Вам бы следовало зайти к нему после того, как вы проводили доктора Дюплана… Ох, да на вас лица нет! Доктор Дюплан сообщил вам неприятное известие? — с беспокойством спросила она.

— Нет, — буркнул Филипп. — В целом прогноз довольно благоприятный, но хирургическое вмешательство все равно необходимо.

— Понятно. Максимилиану ведь раньше не приходилось лежать в больнице, вот он и волнуется.