Человек насмешливо хмыкнул.

— Послушай, у меня едва хватило духу прикоснуться к тебе!

— Тогда зачем же ты прикасался? — обвиняющим тоном осведомился Дес.

— Чтобы убедиться, что могу так поступить. Не беспокойся, больше не буду.

Чило потер пальцы друг о друга, словно пытаясь стереть грязь или сало.

— Словно за старую мебель взялся!

Поэт подошел к своему мешку и проверил замок. Замок выглядел нетронутым, но Дес предпочел тщательно обследовать содержимое, чтобы убедиться, все ли вещи на месте.

— Это лучше, чем прикасаться к плоти, которая подается под пальцами! — он передернул усиками.— Мягкое, упругое мясо, удерживаемое лишь тонким слоем эластичного эпидермиса, состоящее из мышц, пропитанных кровью, выставленное на воздух! Непристойность какая-то. Просто не понимаю, о чем думала природа, когда создавала подобные формы жизни и строила их наизнанку!

— Сам ты наизнанку! — Чило отошел туда, где лежали его собственные вещи, присел на корточки и задумался, чем бы позавтракать.— Это ж надо: носить собственный скелет снаружи!

— И мало того, что все ваши опоры находятся внутри тела,— продолжал Десвендапур,— вы еще в придачу отличаетесь безумным разнообразием цветов! Где же гармония, где последовательность? Наша окраска только густеет и темнеет с годами, в соответствии с естественным ходом времени. А ваш цвет меняется, только когда вы больны, причем часть этих болезней вы вызываете у себя по доброй воле. И вдобавок ваше тело увядает!

Иструки транкса во время этого монолога пребывали в непрерывном движении. Чило понятия не имел, что хочет сказать жук своими красноречивыми жестами, но мог предположить, что они соответствуют смыслу сказанного.

— Из-за ваших недостатков, являющихся неизбежными последствиями порочной генетики, я испытываю инстинктивную жалость к вам.

— Ну, спасибочки! — ответил Чило, готовя немудреный завтрак. Интересно, способен ли жук распознавать иронию? Да нет, вряд ли.— Не то чтобы мне очень хотелось докопаться до причины, но все-таки, почему?

В ответ иструка и стопорука по одну сторону блестящего тела принялись жестикулировать в унисон.

— Ваш эпидермис невероятно уязвим! Его так легко повредить! Просто чудо, что вам удалось выжить как виду. Ведь, кажется, любой, даже самый мимолетный ваш контакт с окружающей средой непременно должен закончиться получением тяжелых ранений!

— Ну, наша шкура куда прочнее, чем ты думаешь.

В доказательство Чило ущипнул себя за тыльную сторону кисти. Десвендапур, охваченный смешанным восторгом и отвращением, не мог отвести глаз от этого невероятного зрелища, жуткого и в то же время захватывающего. Непристойное стихотворное описание, возникшее в его мыслях, было, пожалуй, достаточно скользким, чтобы вызвать сомнения у возможного цензора.

— Вот.

Чило подошел к инопланетянину, закатал рукав рубашки и протянул руку.

— Потрогай сам.

— Нет!

Решимость, которая завела Десвендапура столь далеко, заметно поколебалась при виде обнаженной, почти прозрачной кожи с отчетливо видимыми составляющими: выпуклыми мышцами, связками и кровью. Дес знал, что рыхлая и эластичная плоть млекопитающего подастся под его пальцами. Когда он это представил, поэт почувствовал, как его желудок готов расстаться с еще непереваренными остатками вчерашнего ужина.

Десвендапур взял себя в руки и преодолел приступ малодушия. Если он желал спокойного, безопасного вдохновения, ему следовало остаться на Ивовице, сделать обычную карьеру и дослужиться до какого-нибудь академического поста. Однако он отказался от всего этого и прибыл сюда, на родную планету людей, незаконно, в одиночку… Он поднял иструку и дотронулся до человека.