Шэнон печально покачала головой и выключила записывающее устройство. Нечего зря перегружать ячейки памяти.

— Да нет у вас никаких доказательств! Ни в каком-то таинственном закопанном рюкзаке, ни где бы то ни было. Ваша история просто безумна. Такого не бывает.

Заключенный плотно стиснул губы, но ухмыляться не перестал.

— Тогда зачем вы сюда приперлись?

Она неуверенно пожала плечами.

— Ну, потому, что это звучало несколько по-другому, чем остальная сумасшедшая чушь, которой обычно заполняются пробелы в выпусках вечерних новостей. И я подумала, вас можно будет привести в пример того, как некоторые преступники пытаются увильнуть от законного возмездия. Но пока мне просто скучно. Ничего нового я не услышала.

— Отыщите мой рюкзак, и вы увидите до черта нового.

Шэнон тяжело вздохнула.

— Я ознакомилась с соответствующей информацией. Никаких транксов в заповеднике нет. В этом полушарии вообще нет транксов. Их присутствие на Земле, как и присутствие всех прочих представителей недавно обнаруженных разумных рас, ограничено одной-единственной орбитальной станцией, оборудованной соответствующей техникой. Особо важные личности, в ранге эйнта или даже выше, иногда бывают на планете, под строгим наблюдением, но их не выпускают за пределы официальных зданий в Ломбоке или Женеве. Даже если бы один из них и очутился здесь каким-то образом, он бы попросту не выжил.

Заключенный снова наклонился к ней и настолько понизил голос, что Шэнон была вынуждена тоже наклониться к нему, чтобы разобрать слова. Эта близость ее раздражала. Несмотря на санобработку, которой подвергли подозреваемого — как и всякого нового заключенного,— от него по-прежнему сильно несло заповедником и его собственным малоприятным запахом.

— Вы совершенно правы. Один бы точно не выжил. А вот соответствующим образом подготовленная и экипированная группа — еще как.

Шэнон закатила глаза и отвернулась. Хватит с нее этого убийцы и его жалких фантазий.

— Ну да, теперь вы попытаетесь меня убедить, будто где-то в заповеднике бродит даже не один, а целая группа транксов? И никто ее до сих пор не заметил? Вы, Чило Монтойя, должно быть, принимаете меня за слабоумную! Если лесничим удается отлавливать даже людей-одиночек, таких, как вы, изо всех сил старающихся остаться незамеченными, неужто вы думаете, они не заметили бы транкса? А уж тем более целую группу инопланетян?

— Если бы транксы не вылезали из-под земли и им вдобавок содействовали люди — да, не заметили бы,— отпарировал Монтойя.— И потом, я не старался остаться незамеченным. Сперва старался, а потом перестал. Мне, наоборот, было нужно, чтобы меня подобрали.

Шэнон неуверенно нахмурилась. Ее раздражение улеглось — ровно настолько, чтобы позволить пробудиться хотя бы слабому интересу.

— Из-под земли?То есть вы хотите сказать, в заповеднике под землей нелегально действует группа транксов?

Губы заключенного опять сложились в самодовольную улыбочку.

— Нет, не группа. Улей. Колония.

Его тон сделался вызывающим.

— В заповеднике не десяток и не два транксов. Их там сотни. И они явились не затем, чтобы глазеть на цветочки или ловить бабочек. Они там живут. И размножаются.

Шэнон пристально уставилась на него, на тощего, самовлюбленного человечишку, который сидел, сложив руки на груди и нагло ухмыляясь. Он не отвел глаз. Ей захотелось встать и уйти, но она сдержалась.

— И в вашем рюкзаке есть то, что может доказать это из ряда вон выходящее заявление?

— Ага, так значит, моя «сумасшедшая» история все же годится для вечерних новостей?

Теперь он дразнил ее. Но Шэнон на такое не поймаешь.

— Дайте мне координаты вашего рюкзака, и мы посмотрим, что там.