Едва ли стоит удивляться тому, что мертвый музыкальный формализм получает милостивую поддержку от модничающих, пресыщенных богатеев. К услугам гробовщиков музыки радиостудии, концертные залы, солидные куши меценатских подачек. Их мнимое новаторство угодливо раздувает буржуазная критика. Умирающий мир волчьей вражды и наживы силится загубить, увлечь за собой в могилу и музыку и все искусство.

Но, как бы ни пыжился, ни важничал музыкальный формализм, как бы ни старался украсть чужую, не им созданную технику электроники и кибернетики, дни его сочтены. Недаром его никто не признает за искусство, недаром нынешние горе-модернисты злобно заявляют: «Публика — наш враг номер один». Все эти шарлатаны канут в Лету вместе с породившим их унылым скопищем стяжателей, ханжей и тоскующих одиночек.

Что же касается новой музыкальной техники, то в умных и добрых руках людей, которые любят жизнь, чувствуют современность, видят будущее, она станет опорой восхождения человека к беспредельной власти над прекрасным и безграничным миром звуков.

ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА

Сегодня наша жизнь богаче, полнее музыкой, чем вчера. И это во многом заслуга новой техники. Завтра праздничное море звуков еще шире раскинется по стране. Человеческий разум, воплощенный в мудрые аппараты, щедро бросит в гущу народа то, что прежде принадлежало только знатным да богатым. В наши дома музыка войдет во всем своем величии, в неприкосновенной прелести неискаженного, естественного и по-новому обогащенного звучания. Залог этого — непрерывное развитие электроакустики, звукозаписи, радиовещания.

Пройдет немного лет, и неузнаваемо переменится старый, доживающий свой век облик концертных эстрад и музыкальных театров. В новых звуковых колизеях с любого места будет слышно изумительно. Электроакустика прекрасно преобразит привычные звучания, донесет до слушателей ныне неуловимое, тончайшее дыхание звуков.

Певцам не надо будет напрягать голос в стремлении «перекричать» оркестр. Высококачественное усиление, электрическая регулировка тембра вызовут к жизни совсем иное вокальное искусство — гораздо более тонкое и углубленное, чем нынешнее.

Исчезнут надоевшие всем оркестровые «ямы». Мы увидим наконец лица музыкантов, обращенные к слушателям. Вероятно, и дирижер повернется к зрителям. Оптика, телевизионная проекция покажут таинство музыкального исполнения во всей его интимнейшей связи с человеческим вдохновением.

Станет явью мечта Скрябина — сочетание музыки со светом. Как много надежд возлагал этот композитор на «подкрашивание» музыки световыми вспышками, бликами, заревами! По идее Скрябина (и некоторых его предшественников), слушатель музыки должен получать пищу не только для ушей, но и для глаз, которые на концертах бывают «безработными».

Скрябин написал световую партию для своей музыкальной поэмы «Прометей» и сам придумал аппарат для ее воспроизведения. Выглядел этот аппарат очень примитивно: разноцветные электрические лампочки (вроде тех, что служат для иллюминации), провода, выключатели. То была первая, робкая проба. И все же «светящийся Прометей» имел успех.

После Скрябина немало музыкантов и изобретателей развивало его идею. Родилась целая династия световых инструментов — вплоть до фисгармонии, каждая клавиша которой служила выключателем лампы определенного цвета. Научились обходиться и без цветных ламп — устраивали системы призм, с помощью которых проектировали на экраны самые разнообразные цветовые оттенки, смешивали их, молниеносно меняли.

Потом возникла новая мысль: автоматизировать световое сопровождение. Не писать световую партию, а заставить самое музыку готовить ее на особой машине.

Недавно трудами изобретателя Константина Леонтьева и профессора А.