— Да-да, — одобрил Карл Фридрихович. — Что-то в этом роде…

Следующей заговорила русоволосая и волоокая модельерша, которая представилась Владой.

— Я предлагаю нарядить обжору и пьяницу Портоса в бочку, — сказала она.

На представленном ею эскизе действительно был изображен бочкообразный мушкетер, даже шляпа которого напоминала крышку от пивной бочки, а шпага — черпак виночерпия. Это было настолько идеальное попадание в образ, что никаких дополнительных предложений не последовало. Уже сам костюм делал этого мушкетера неповоротливым увальнем, каким тот и должен быть по замыслу наших сценаристов.

Маленькая чернявая Кира работала над костюмами Атоса и Арамиса. Первый пьяница похлеще Портоса, но желчный и унылый. И костюм его напоминал еще не слишком сухой и ломкий опавший лист, сложенный пополам. Досталось и Арамису. Тот, будучи лживым святошей, носил скромный плащ, напоминающий монашеский клобук, с нашитыми громадными католическими распятиями. Появись такой персонаж в фильме XXI века, не избежать его авторам обвинений в оскорблении чувств верующих. А сейчас — нормально!

Пришел черед Маши. Она потрудилась над костюмами короля Людовика XIII и его супруги королевы Анны Австрийской. Король по сценарию глуп и ревнив, а королева — коварна и расчетлива. Для Людовика Вершкова придумала несуразно широкую шляпу, в котором тот напоминал гриб-мухомор. Этот образ подчеркивался воротником-жабо, свисающим с шеи, едва ли не до полу. А платье его жены было усыпано таким количеством брильянтов, что поди сосчитай все нашитые на нем подвески?

В итоге все эскизы были одобрены и девушки вызвались их доработать и уже создавать макеты. Сказали, что им понадобятся исполнители главных ролей, для снятия мерок, мы с Карлом предложили девчатам посетить школу, где они смогут встретиться с нашими актерами. Расставшись с прелестными модельерами, Рунге и я решили, что неплохо было бы это дело вспрыснуть. Карл предложил заглянуть в какой-нибудь ресторан. Что мы и сделали. Выбрали тот же «Поплавок», который я посетил на второй день своего пребывания в 1980 году.

Там нас встретили как родных. Видимо, сказывалась моя популярность среди «лучших людей» города. Метрдотель усадил нас у окна, предложил меню. Мы заказали графинчик коньяку, шашлычок, крабовый салатик. Ну и разные закуски. Вскоре нам все это было доставлено. Играла живая музыка — лабухи исполняли популярные мелодии из советских фильмов. За окнами дебаркадера катила холодные волны Проныра, что лишь подчеркивало тепло и уют в обеденном зале ресторана.

Мы с Карлом живо обсуждали свои творческие планы, словно были не школьными учителями, а профессиональными киношниками. В нашей беседе то и дело мелькали словечки «крупный план», «натурные съемки», «субтитры» и так далее. На завтра мы запланировали посещение драмкружка в Доме Пионеров, с которым у нас, благодаря Вадику Красильникову, и так уже образовались тесные творческие связи. Я не ожидал, что моя безумная идея начнет обретать «кровь и плоть».

Выходит, не только школярам, но и многим взрослым не хватало чего-то такого, что могло бы вырвать их из рутины, придать жизни смысл, реализовать скрытые от них самих творческие возможности.