Цена ее слезам мне известна, но сердце у меня не камень, поэтому, поднявшись с койки, я погладил ее по голове.

— Ну, чего ты?.. — спросил я. — Как видишь — жив я, и даже не слишком ранен.

— Я такая дура, — пробормотала она. — Прости меня, пожалуйста, Саня…

— Давно простил, — сказал я. — С чего ты вдруг вспомнила?.. Тебе больше нравился наш военрук, ну так это нормально… Каждый выбирает по себе…

— Да я не об этом… — отмахнулась посетительница. — Я — за вчерашнее…

— То есть⁈ — опешил я. — Это ты меня ударила⁈

— Не-е-ет, — прохныкала она, — не я-я-я…

— Ну тогда причем тут ты⁈

Серафима Терентьевна вынула из дамской сумочки носовой платок, вытерла слезы, высморкалась и проговорила:

— Это все Славка, мой жених… Он жутко ревнивый… Ну и подговорил дружков, чтобы они… Ну проучили тебя…

— То есть, у этого твоего Славки кишка тонка, поговорить со мною по-мужски, так он дружков подослал?..

— Он не знал, что они тебя ударят по голове…

— Слушай, Егорова… — устало проговорил я. — Шла бы ты отсюда…

— Я сейчас уйду, — пообещала та. — Я вот тебе домашних пирожков принесла, колбаски…

— Забирай свои пирожки с колбасками и проваливай! — потребовал я. — А если хочешь, чтобы я не сдал милиции твоего Славика, скажи ему, пусть завтра сюда придет. Я с ним поговорю… Да не дрожи, не буду я его бить…

— Хорошо, я ему скажу… — повеселела Серафима Терентьевна. — Только не надо в милицию, пожалуйста!..

— Ты меня слышала!.. Или Славик твой придет завтра или пойдет по уголовке, как организатор преступления…

Прихватив авоську, Симочка пулей выскочила из палаты. Я не сомневался, что ее Славик завтра припрется, как миленький. Я не собирался его сдавать, но мне очень хотелось повидаться с его дружками и выяснить, кто из них долбанул меня по башке? Нельзя такие дела спускать, да и за ментов прятаться — тоже. С волками жить, по волчьи выть. И местная шпана должна знать, что с физруком из двадцать второй школы шутки плохи… Еще не хватало, чтобы всякие хлюпики подсылали ко мне гопоту!..

Больше в этот день посетителей не было. Я не стал позориться с судном, сходил в сортир самостоятельно. Слопал ужин, который состоял из пюре, небольшой котлетки и стакана какао с печеньем. Вечерком прибежал мой лечащий врач, которого зовут Олег Борисович. Расспросил о моем самочувствии, похвалил за бодрый вид, но велел больше лежать. Перед отбоем заглянула медсестра, но не на Наташа, а — Вера, худая, высокая брюнетка. Она спросила — нужен ли мне укол обезболивающего? Я отказался. Чувствовал я себя и впрямь неплохо. Так иногда голова кружилась, но жизнь снова заиграла интерсными красками.

Ночь я проспал, как убитый. Рано утром вошла Вера, измерила мне давление, дала какие-то таблетки. Потом приперлась нянька, делать уборку. Затем был завтрак. После него — обход. Олег Борисович сказал завотделением, что сегодня за мною еще понаблюдают и если не возникнет осложнений, завтра утром меня выпишут. Молодой заведующий величественно кивнул. Когда обход закончился, пошли посетители. Как я и думал, первым приперся Симочкин хахаль.

Кто-то поцарапался в дверь. Я громко разрешил войти. Белая створка приоткрылась и в щелочке показалась очкастая и прыщавая физиономия незнакомого парня, лет восемнадцати. Я, конечно, сразу понял, кто это.

— Можно войти?

— Входи-входи, Славик, — милостиво разрешил я.