— Мое настоящее имя Аэлита, — с серьезным видом проговорила эстонка. — На Землю я прибыла с революционной миссией.

— А-а… — Я наконец разглядел смешинки в ее глазах. — Дайте угадаю, вы хотите присоединить Марс к РСФСР?

— Вы тоже читали этот роман?

— Кто же его не читал в детстве? — многозначительно хмыкнул я, выискивая из закоулков памяти обрывки воспоминаний, и даже решил поумничать. — С легкого пера Толстого «Аэлита» сделалась популярным женским именем в СССР.

— Даже используемым для названия разнообразных учреждений сферы обслуживания, — кивнула Илга.

Удивительное дело… В своей жизни я не читал «Аэлиту», а если и читал, то это было так давно, что я напрочь ее забыл. Но сейчас откуда-то помнил персонажей и сюжет в общих чертах. Полет инженера Лося и солдата Гусева на Марс. А вот Сашок точно читал эту книжку. Видно от него и помню…

Это что получается? Память моего предшественника начинает мне помогать? Или наоборот — его личность перешла в наступление? Если первое, то очень даже гуд, а если второе, тот мне скоро хана.

— Помогите мне диван разложить, — сказала Илга и вывела меня из размышлений.

Ага… Вот чему я еще удивился. Что спать мы все-таки вместе будем. Я разложил диван.

— Пока можете принять душ, — последовало новое распоряжение. — В ванной есть новая зубная щетка, она в фабричной упаковке. Не перепутаете.

Щетку я нашел быстро. Она была импортная. Ее младшими сестрами я чистил зубы в своем будущем. Душ я тоже принял, и с огромным удовольствием. Смущало лишь отсутствие свежего белья. Пришлось снова натянуть джинсы и рубашку. Когда я опять появился в комнате, Илга спросила:

— Вы предпочитаете спать у стены или с краю?

— У стенки, — с трудом выдавил я из себя.

— Тогда выключите свет и ложитесь, — продолжала командовать мною эта удивительная девушка. — Прошу вас, сразу укрыться одеялом.

Раздевшись до трусов, я лег лицом к стене и укрылся одеялом. Я ни на что не рассчитывал. Я уже понял, что Илга просто очень воспитанная девушка и не может оставить гостя на полу, но и сама спать под батареей не собирается. Мне казалось, что я не смогу уснуть до утра, чувствуя совсем рядом теплое тело прибалтийской красавицы, но на самом деле я уснул еще до того, как она вернулась из ванной. Что и говорить, утомительным выдалось первое мое, в 1980 году, воскресенье.

Утром я проснулся позже своей очаровательной хозяйки. Когда я выскочил из ванной, она ждала меня уже на кухне с приготовленным завтраком. Илга соорудила вкусный омлет с помидорами и тертым сыром, который мы запили чаем с недоеденным ночью тортом. Надо было бежать на работу. Провожая меня, хозяйка квартиры, вместо прощального поцелуя — мы были слишком мало знакомы — вручила зубную щетку, которой я уже попользовался. Ну правильно, все равно выбрасывать!

На улице мне удалось поймать тачку, так что в школу я не опоздал, но едва я появился в учительской, секретарша директора пригласила меня в его кабинет. Признаться, сердце у меня екнуло. А вдруг с Тигрой что-нибудь случилось? Ведь в учительской я ее не видел. Однако Пал Палыч выглядел спокойным. Когда я вошел, он выложил на стол кассетный магнитофон «Десна», оставленный мною в его квартире.

— Возьмите, Александр Сергеевич, — сказал Разуваев, пожав мне руку. — Спасибо за записи.

— Пожалуйста, — откликнулся я. — Как здоровье Глафиры Семеновны и Антонины Павловны?

Про последнюю я ввернул не просто так.