И в самом деле, первые два дня мне удалось продержаться. Днем я вел занятия по физкультуре, в преподавании которой стал разбираться немного лучше, а вечером, помимо бытовых хлопот, читал и даже конспектировал педагогическую литературу. Книги, которые мне выдала строгая библиотекарша Ирочка, я перетащил из тренерской в общагу. На переменах общался с Серафимой Терентьевной, ну или — с Тигрой, если старшая пионервожатая была занята.

С Антониной Павловной в тот злополучный воскресный вечер и в самом деле ничего страшного не случилось. Ее, вместе с другими «детьми солнца», из тех, кто попался ментам, отвезли в отделение. Промурыжили до утра, выписали штрафы за нарушение режима тишины в ночное время, провели профилактическую беседу и распустили по домам. За исключением пары иногородних, которым грозил срок за бродяжничество. В общем можно сказать, что туса неформалов отделалась легким испугом.

Тигра была удивлена и заинтригована нашим с Илгой исчезновением, но я не стал рассказывать о потайной комнате. Не люблю делиться чужими секретами. Удивительно, конечно, что ни математичка, ни другие завсегдатаи вписки ничего не знали о существовании в «явочной» квартире еще одного помещения, а эстонка — знала. Однако мало ли что! Не скажу, что Илга перестала меня интересовать, но и специально искать с ней встречи я не собирался. И вообще, нужно сосредоточиться на Симочке.

Я так надеялся на совместный поход. Речка, костер, звездное небо — самая подходящая атмосфера для прорастания романтических чувств. Тут даже куча оболтусов неподалеку не может все испортить. Увы, три десятка второгодников и шалопаев не может, а вот один взрослый уродец — запросто. Когда я сообщил директору, что хочу на выходных сводить своих подопечных в поход, он обрадовался, но тут же подпортил радость мне.

— Вот и замечательно! — сказал он. — Григорий Емельяныч, я полагаю, тоже будет не против.

— Причем тут Петров?! — опешил я.

— Ну как же! Преподаватель НВП руководит в нашей школе туристической секцией, — пояснил Разуваев. — В его распоряжении имеется соответствующий инвентарь. Кроме того, Григорий Емельяныч опытный в этом деле человек. Походник со стажем. Так сказать.

— Серафима Терентьевна согласилась сопровождать нас с классом, — попытался увильнуть я от столь сомнительной чести. — Думаю, вдвоем мы вполне справимся.

— А втроем — тем более! — подхватил директор и похлопал меня по плечу. — Мне будет спокойнее, если ребят будут сопровождать двое сильных мужчин. А чтобы Серафиме Терентьевне было не так одиноко, пусть возьмет в поход девочек из пионерского актива. Она знает — кого.

Само собой, я не стал говорить, что со мною старшей пионервожатой уж точно не будет одиноко, но пораскинув мозгами понял, что Пал Палыч по своему прав. Симе семнадцать, отправлять ее на ночь в лес, в компании взрослого мужика, как-то не комильфо, так что пусть возьмет с собой еще девчонок. А участие в походе руководителя туристического кружка придаст директору спокойствия за всех его малолетних участников. Короче, пришлось мне смириться с тем, что военрук тоже потащится за нами. Может, он добровольно откажется?

На третий день моей правильной — почти праведной — жизни, меня ждал сюрприз. На моем горизонте снова появился человек, про которого я уже и думать забыл. Он постучал в мою дверь, когда я конспектировал очередное пособие. С карандашом в зубах, мыслями все еще погруженный в педагогическую премудрость, я пошел открывать дверь. За нею стоял… Стропилин! Как всегда весь прикинутый и лощеный, с импортным кожаным портфелем в руке, улыбающийся, как Бельмондо.