Прекрасно зная проблемы Империи и обладая непредвзятым взглядом на вещи, Флэндри вполне мог понять нежелание некоторых цивилизаций иметь дело с себе подобными. Но в данном случае за этим скрывалось что‑то еще, помимо простого желания сохранить независимость и достоинство. Эта публика была достаточно хорошо осведомлена о всех делах в космосе, чтобы не знать, что Терра давно не представляет ни для кого угрозы. Империя стара и неповоротлива, и ей не нужна новая собственность, если только ее к этому не принудит военная необходимость. Что‑то неблаговидное и зловещее было на Юнан Бизар, и это пытались скрыть.

– Вот что мы хотим знать… э‑э, ты пришел к нам с официальными полномочиями или нет? И если да, то какое послание ты должен нам вручить от своих… уважаемых начальников? – продолжал Банданг.

Флэндри тщательно взвесил ответ, помня о кинжалах за спиной и о ночи на дворе.

– У меня нет никакого послания, туан, ничего, кроме простого дружеского приветствия, – сказал Флэндри. – И что еще может вам предложить Империя, пока вы в свою очередь не предоставите ей возможность ближе узнать вас?

– Но ведь ты пришел к нам по поручению? По приказу? Ведь не случайно?..

– Мои документы остались на корабле, туан. – Флэндри очень надеялся, что его командировочное предписание, страховой полис и ряд других бумажек произведут должный эффект. Как знать, где может оказаться случайный гость на Юнан Бизаре? На дне какого‑нибудь канала, с перерезанным горлом? И ни одна живая душа во Вселенной не побеспокоится на этот счет.

– Какие документы? – нервно выкрикнул кто‑то из‑за стола. Вароу нахмурился. Тревога и раздражение, появившиеся на лице шефа охраны, были понятны Флэндри. Расследование – если это было расследованием – таким образом не проводят. Биоконтроль вел себя неосмотрительно, оказываясь жертвой своих же примитивных методов: грубые угрозы, еще более грубы» инсинуации. По‑видимому, это были любители, а Вароу – единственный среди них профессионал. Любой самого низшего ранга политик в Империи разбирался в людях гораздо лучше, чем они, и не стал бы так неумело уличать подозреваемого.

– С твоего разрешения, туан, – вмешался Вароу, – я боюсь, что у нашего гостя может сложиться превратное мнение о нас. Будет ли позволено недостойному слуге поговорить с ним и обсудить эту тему в частной беседе, так сказать, приватно?

– Ну уж нет! – набычился Банданг. – Давайте‑ка без ваших фокусов‑покусов! Я не люблю болтать попусту. Не люблю слова. Да, не люблю, капитан, и я уверен, что ты поймешь… что не сочтешь за оскорбление… все мы, в конце концов, несем ответственность за планету и… ага, вот: как человек искушенный, ты… не будешь возражать, чтобы мы подвергли тебя наркосинтезу?

Флэндри окаменел. Не ослышался ли он?

– Что?..

– В конце концов, – Банданг облизнулся, – ты появляешься здесь без всякого предупреждения, без фанфар, так сказать… Мы имеем все основания допустить, что ты самозванец. Обманщик. Подожди! Пойми нас, не возмущайся и не обижайся… на мое предположение. Если ты действительно тот, за кого себя выдаешь – официальное лицо, э‑э‑э… делегат, агент, то мы вправе убедиться…

– Прости, туан, – отчеканил Флэндри, – но мне привит иммунитет ко всем специальным препаратам – детекторам лжи.