Нахмуренные брови охотника расправились, улыбка мелькнула на его губах: он открыл причину этого нового шороха.

— Зачем же Красный Волк остается еще здесь, — спросил охотник, — когда я приказал ему удалиться?

— Потому, что я надеюсь, что отец мой изменит свое решение.

— Решение мое неизменно.

— Если отец мой добр, он поможет Красному Волку.

— Нет, не помогу, говорю тебе.

— Отец мой не хочет услужить мне?

— Не хочу.

— Это его последнее слово?

— Последнее.

— Так умри же, как равная тебе собака! — воскликнул краснокожий с бешенством, кидаясь на охотника с поднятым топором.

Однако рука, поднятая на охотника, не опустилась; человек, внезапно появившийся за Красным Волком, быстро схватил ее и вывернул назад с такой силой, что топор выпал из нее и рука повисла, как плеть, а человек скрылся в темноте так же быстро, как и появился. Пораженный разбойник не успел понять, имел ли он дело с человеком или духом.

Красный Волк не вскрикнул, не старался отомстить; лицо его преобразилось, глаза выкатились из орбит, все тело его судорожно сотрясалось. Он упал на колени, с ужасом твердя:

— Прости! Прости, отец!

Охотник отступил на шаг, как бы избегая нечистого прикосновения негодяя, распростертого перед ним, и, с отвращением отталкивая топор ногой, презрительно сказал:

— Подними свой топор, убийца!

Вместо ответа индеец молча указал на висевшую руку.

— Ты сам хотел этого, — сказал охотник, — не предупреждал ли я тебя, что Ваконда меня защищает? Иди в свое жилище, и не рассказывай никому о случившемся! С закатом солнца будь в своей пироге у берега, за мостом; я приду к тебе, может быть, и вылечу, если ты в точности исполнишь мой наказ. Не забудь только, что должен явиться туда один. Иди.

— Я буду повиноваться отцу, язык мой не произнесет ни одного слова без его приказа… Но как могу я без его помощи выйти отсюда? Духи, охраняющие моего отца, убьют меня, лишь только я отдалюсь от него.

— Правда. Ты довольно уже наказан. Встань, обопрись на меня, я помогу тебе дойти до дверей храма.

Красный Волк поднялся без возражений. Охотник довел его до дверей. Осмотрев там руку раненого, он сказал строго:

— Благодари Ваконду, что он сжалился над тобой; через несколько дней ты будешь здоров. Но пусть этот урок принесет тебе пользу, негодяй! Сегодня вечером ты меня увидишь. Иди, теперь тебе не нужна моя помощь, ты и один сумеешь добраться до своего дома.

По знаку охотника индеец пошел медленным шагом. Некоторое время Верный Прицел провожал его взглядом, потом он вошел в храм и на этот раз уже тщательно запер за собой дверь.

В ту минуту, когда охотник вторично скрылся в храме, в воздухе пронесся крик совы, возвещавший скорое появление солнца.

Дон Мариано был печален, Вольная Пуля был в дурном настроении, наконец, все окружающее способствовало приведению духа молодого человека в мрачное расположение.

Около двух часов пополудни, во время самой жгучей жары, караульные объявили о приближении большой группы всадников. Каждый схватился за оружие. Скоро, однако, узнали, что подъезжавшие были Руперто и его отряд, которых отыскали и привели за собой слуги дона Мариано.

Хуанито, следуя приказаниям Верного Прицела, предложил Руперто запереться со всеми людьми в пещере у реки, но Руперто не хотел и слышать этого, говоря, что друзья его зашли так далеко, как никогда еще ни один белый не смел проникать, что они ежеминутно подвергаются опасности, что он должен немедленно спешить к ним на помощь, и, несмотря на все замечания слуги, достойный охотник упорно пошел вперед, пока наконец не добрался до лагеря товарищей.