— И что же? — заинтересовался император.

— Ничего. Общие слова о том, что я подвергаю сомнению саму веру в Единого Бога, когда я лишь указал на противоречие. Слова о «Вере», наиболее часто используются христианами в случаях, когда они не в состоянии дать внятный ответ. В таких случаях, я обычно отвечал, что готов принять Бога, но не суждение человека не явившего мне ясность своей мысли. Ту же лестницу что ведёт к Богу, они воздвигли меж себя. Порой очень сложно разобраться на какой ступени находится иной христианин.

— Ты Авсоний, как я посмотрю, невысокого мнения о христианах?

— Среди них есть весьма просвещённые люди. Беседа с ними доставляла мне подлинное удовольствие. Но в целом, я скорее готов признать эту религию опасной.

— Опасной?

— Христиане непримиримы к своим противникам и порой с откровенной ненавистью набрасываются на тех, кто решается им возразить.

— Твоё суждение заслуживает внимания, — голос и весь облик императора выдавал задумчивость, — однако я слышал от Евсевия и более мудрые речи.

— Евсевий? — на губах Авсония показалась едва заметная усмешка. — Как- то раз я слышал рассказ из уст моего императора о том, как перед самой битвой ему пришло видение. Наутро он вызвал ювелиров и художников которые в точности воссоздали это видение. Даже сейчас я вижу плоды этого видения на твоём знамени.

Недавно я имел и другую беседу, где меня уверяли в ином. Со слов Евсевия христианам предстаёт картина пылающего креста, который заслонил солнце от тебя и твоей армии.

Император расхохотался. Авсоний всего лишь улыбнулся.

— Это ли не свидетельство лицемерия? Разве Евсевий не слышал твой рассказ?

— Безусловно, — не мог не согласиться император. И сделал он весьма весёлым голосом, так как всё ещё смеялся. — Но ты забываешь Авсоний о том, как нужна нам порой такая маленькая ложь. И тем не менее, противоречий множество. А они способны разрушить любые начинания. Поэтому я желаю отправить тебя в Никею. Очень скоро там соберутся все известные христианские проповедники. Особо хочу отметить Ария. Его ненавидят многие. Я хочу знать, за что именно. И чем его суждения отличаются от суждений других проповедников. Встреться с ним.

Поговори. Я сам приеду в Никею. К тому времени, я должен знать всё, ибо мне предстоит сделать нелёгкий выбор.

Глава 9

Сенатор Тит Максим, о котором упоминали императору, в это самое время, а было далеко за полдень, входил в дом своего давнего друга Публия Скапулы. Это был человек шестидесяти лет с мягкими чертами лица и небольшой лысиной на голове. На его лице была заметна отчётливая обеспокоенность. Его проводили в зал для гостей. Устроившись на роскошном ложе, он стал дожидаться друга. Один из рабов поднёс к нему маленький столик. Следом появилась ваза с фруктами. Тит Максим успел отведать кисть винограда когда раздался весёлый голос Скапулы.

— Рад, что ты верен своим вкусам!

Следом за Скапулой, как и обычно, шёл юный раб с опахалом. Скапула занял ложе напротив. Раб же встал у него над головой и не переставал махать опахалом. Почти сразу же появился сын Скапулы, Квинт. Он только и сказал:

— Приветствую тебя, Тит Максим!

Затем сразу исчез. Скапула повернул голову в сторону друга и мягко произнёс:

— Не держи на него обиду. Он даже меня перестал видеть.