Но они и не подумают закрыть на это глаза, если я, конгрессмен, помогу свидетелю важного процесса избежать выполнения своего долга. Вот почему я просто вынужден отправить вас обратно в Новый Орлеан. Поверьте, вам там нечего будет бояться: вы только скажете свое свидетельское слово и сразу же двинетесь домой, настолько быстро, насколько мое влияние и влияние моих благодарных друзей позволят вам это сделать.

«Ага, и дождаться, чтобы эти мерзавцы с „Бэллиол Колледжа“ опознали меня как Флэшмена, их приятеля-работорговца», подумал я. Посмотрим, кто после этого захочет за меня заступиться. Я предпринял последнюю попытку.

— Мистер Линкольн, — сказал я, — поверьте, ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем выполнить вашу просьбу…

— Отлично, — улыбнулся он, — потому что именно это вам и придется сделать. — Он насмешливо взглянул на меня. — Почему же вы так неохотно относитесь к моему предложению вернуться в Новый Орлеан? Мне начинает казаться, что вас там ожидает одураченный муж одной из ваших дам или нечто в том же духе. Если это так, то пошлите его к черту. Осмелюсь предположить, раньше вам уже приходилось делать это.

Был только один человек во всей Америке, которого мне сейчас искренне хотелось послать ко всем чертям. Меня бросало то в жар, то в холод, и я беспомощно лежал, закусив губу. Мне чертовски не везло на собеседников — действительно, многим ли удавалось подобрать достаточно сильные аргументы в дискуссиях с такими выдающимися людьми, как Линкольн и Бисмарк? Но он крепко прижал меня, и мне больше нечего было сказать. Да и что я, ко всем чертям, еще мог придумать, когда на меня так смотрели его черные насмешливые глаза?

— Но я сомневаюсь, что эта проблема столь же проста, как встреча с мужем-рогоносцем, — продолжал Линкольн, — однако вы не посчитали нужным поделиться этим со мной, а я решил не давить на вас. Я так много сделал для вас, для спасения Рэндольфа и Касси, а вы, в свою очередь, весьма обяжете меня своим возвращением в Новый Орлеан. — Он стоял у кровати, и хитрая улыбка блуждала на его губах. — Ну же, мистер Комбер, в конце концов это не так уж и много — и не забудьте, что все это ради дела, столь дорогого вашему сердцу.

На это мне нечего было возразить, и я постарался скрыть отчаяние, звучавшее в моем голосе, когда, наконец, согласился.

— Тогда все решено, — довольно сказал он, — вы снова можете двинуться на юг, но по более безопасному пути — через восточные штаты. Я поговорю с судьей Пэйном и, надеюсь, он намекнет губернатору Беббу. Мы сделаем так, что маршал Соединенных Штатов будет сопровождать вас. Таким образом вы будете в полной безопасности и избежите риска вновь потеряться. — Он просто издевался надо мной, этот долговязый мужлан — могу поклясться, что он наслаждался этой ситуацией: — Неприятности просто липнут к вам, так что вы вряд ли благополучно доберетесь в одиночку.

Линкольн поговорил со мной еще немного, затем взял свою шляпу, пожал мне руку и двинулся к дверям.

— Удачи вам в Новом Орлеане, мистер Комбер, или как там вас на самом деле зовут. На тот невероятный случай, если мы когда-нибудь еще встретимся с вами, попробуйте-ка разобраться и объяснить мне, что значит верповать судно, а? — Он натянул перчатки. — И Господь благословит вас за все, что вы сделали для этой девушки.

Было некоторым утешением думать, что мне удалось хоть немного, но все-таки обмануть Линкольна, — он предположил, что во мне есть хоть искра порядочности. Так что я уже совсем было собрался ответить ему несколькими фразами о невинной душе, освобожденной из оков, но Линкольн прервал меня нетерпеливым жестом и взялся за дверную ручку.