– Пописать-то мне можно?

Она захлопнула дверь и в уединении ванной доставила себе удовольствие, чего не смог сделать ее муж.

– Что за черт… Который час?

– Может, кто-то из детей, – простонала Лиз.

– Тогда я задам им трепку. Сейчас только четыре.

Телефон не умолкал, и Тони закутался в халат.

– Ответь уже, – заволновалась Лиз.

– Хорошо, хорошо. – Он резко поднял трубку. – Алло?

– Это Полковник, – раздался тихий голос на другом конце провода.

Тони нажал кнопку удержания и опустил трубку. Он взглянул на Лиз:

– Все в порядке, это деловой звонок. Переключу на гостиную.

Дрисколл вышел за дверь.

– Что еще за дела? – недовольно буркнула Лиз, плюхнувшись на подушку.

Однако она все же расслабилась, радуясь, что ничего не приключилось с детьми. Те гостили у друзей на юге Франции. Лиз сильно скучала по ним, но они уже вышли из того возраста, чтобы проводить каникулы с родителями, даже если это Рождество во Флориде. Лиз стало любопытно, понравились ли им подарки: дети вряд ли дотерпели до Рождества. Семнадцатилетней Мишель досталось золотое колье с ее именем, выложенным бриллиантами, браслет в комплект и кредитка на пять тысяч фунтов для личных трат. В столь юном возрасте она уже блистала красотой, доставшейся ей от матери. Девятнадцатилетний Майкл пошел в отца: коренастый, черноглазый, с густыми кучерявыми волосами. Ему родители подарили ключи от «лотуса» в золотой коробочке, а сам автомобиль отогнали домой. Сын Дрисколлов учился на первом курсе кафедры делового администрирования в Ливерпульском университете. Лиз сомневалась, что они выбрали подходящую машину для этого серьезного и умного юноши: в отличие от сестры он обладал тихим нравом и страстью к учебе. За него она переживала намного больше, чем за общительную Мишель, которая мечтала пробиться в индустрии моды. Дочь была помешана на одежде не меньше, чем мать, и с той же легкостью тратила деньги. Особенно Мишель баловал отец, который в ней души не чаял. Для своей дочери Дрисколлы хотели лишь одного: чтобы она удачно вышла замуж за достойного парня. Пока же она меняла бойфрендов как перчатки, и все ее ухажеры принадлежали к состоятельным семействам. Лиз следила за тем, чтобы дочь не забеременела раньше времени, лично подобрав для нее противозачаточные средства. Тони ничего не знал: ему вряд ли понравилось бы, что его принцесса глотает таблетки.

Лиз зевнула и взглянула на часы. Красная лампочка на телефоне еще мигала. Но какие вопросы мог сейчас решать Тони, он ведь почти отошел от дел?

– Тони? Что происходит? Тони?

– Подожди, дорогая! – крикнул тот.

Тони прошиб пот, а сердце учащенно забилось. Во рту пересохло. Он не перебивал де Джерси, лишь местами кряхтел, давая понять, что он все еще на связи.

– До рождественских каникул ничего предпринять не получится, но, когда ты вернешься, мы обязательно встретимся, – сказал де Джерси. – Как и всегда, в «Ритце». Я позвоню, когда соберу информацию. Тони?

– Мы приедем где-то в середине января.

– Отлично. Позвоню Джеймсу и сообщу новости.

– Он в Аспене.

– Знаю.

Дрисколл на секунду замолчал, а потом все же спросил:

– Может, произошла ошибка? В смысле, ты уверен?

– Боюсь, что да. Дэвид покончил с собой, это достаточное доказательство. Ситуация неутешительная. Нужно время, чтобы во всем разобраться. Тони, мне искренне жаль. Я чувствую, что ответственность за случившееся лежит на мне. Поэтому я придумаю, как восполнить наши потери.