Койн встал, расстегнул ширинку и принялся мочиться в пустоту. Струйка мочи, описывая дугу, падала с высоты шести этажей на поросшее сорняками шоссе. Это вызвало настоящую эпидемию — всем захотелось помочиться. Первыми примеру вожака последовали Манк, Тухи Костолом, Динджин, потом — Сули и Джин Ди и, наконец, Вэл. Ему пока не приспичило, но длительные флэшбэки часто вызывали малую нужду, и Вэл не хотел, чтобы остальные догадались о его столь кратковременной отключке: ведь все остальные флэшбэчили на изнасилование час, а то и больше. Вэл расстегнул ширинку и присоединился к писающим мальчикам.

— Эй, стойте! — закричал Койн, прежде чем Вэл и младшие парни успели закончить.

По бетонному каньону 101-го хайвея разнесся рев. Перестать мочиться, если уж начал, довольно трудно, но Вэлу это удалось. Внезапно под ними пронеслись с десяток «харлеев». На мускулистых телах мотоциклистов — в местах, не закрытых черной кожей, — виднелись татуировки. Длинные волосы, черные и русые, свободно развевались.

— Бляха-муха, они жгут настоящий бензин! — воскликнул Джин Ди.

Мотоциклисты проехали, не подняв голов, хотя ребята наверху, выпроставшие своих маленьких петушков над бездной, были прекрасно видны. Ревущие «харлеи» неслись со скоростью миль восемьдесят в час.

— Черт, вот бы оказаться сейчас на этой дороге, в миле отсюда, — выдохнул Сули.

Все знали, что он имеет в виду. На протяжении примерно мили с дороги не было ни одного съезда, а дальше часть 101-го провалилась во время Большой войны, образовав пропасть шириной в двенадцать футов и глубиной около шестидесяти. На темном дне валялись бетонные блоки с торчащей арматурой, перекрученные, ржавые обломки давно разбившихся машин и — как говорили — скелеты других байкеров. Крутые ездоки устроили там что-то вроде бетонного трамплина, на который заезжали с сумасшедшей скоростью, не более чем по трое одновременно, чтобы перепрыгнуть через провал и мчаться дальше к первому незабаррикадированному выходу: там 101-й хайвей пересекался с тем, что осталось от Пасадинского шоссе. Вэл бывал в том месте и видел провал с обеих сторон эстакады шоссе, видел пятна засохшей крови, порванную резину, замысловатые штабеля хрома и стали с западной стороны трамплина. Но за Аламеда-стрит 101-й чуть загибался на север, и с моста трамплин не был виден.

Ребята жадно смотрели, как уменьшаются в размерах байкеры. «Харлеи» уже перестраивались, тесня друг друга, чтобы занять более выгодную позицию. Громадный волосатый вожак с красными татуировками, наколотыми настоящей кровью, шел первым, ускоряясь на повороте. Вэл слушал, как вокруг них усиливается рев двигателей, словно бросая вызов смерти, и ощущал где-то внутри нарастающее физическое возбуждение: такого не было, когда остальные трахали бедную Дрочилу Марию.

Койн поймал взгляд Вэла и улыбнулся; на его тонкой нижней губе висела сигарета. Вэл знал, что у старшего приятеля тоже стояк. В такие моменты он чувствовал себя слегка голубым.

Он громко сплюнул вниз, чтобы скрыть румянец и смущение, застегнул ширинку и повернулся спиной к другим. Рев «Харлеев» усилился, достиг максимума, а потом стал слабеть, удаляясь к западу.

Койн залез под свою футболку сзади и вытащил что-то из-под ремня джинсов.

— Ни хера себе! — воскликнул маленький Динджин. — Пистолет.

Это и в самом деле был пистолет. Все семеро сгрудились вокруг Койна, присевшего на загаженном голубями карнизе.

— «Беретта» девятого калибра, — прошептал Койн тесному кружку голов.