«Господи, как много зависит от обслуживания», — подумал Леонард.

Давно, еще до Дня, когда настал трындец, вышли книга и телесериал о мире, в котором люди внезапно исчезли — не вымерли, а просто исчезли. Они зачаровали Леонарда, который тогда еще преподавал Шекспира и Чосера. До просмотра сериала Леонард не понимал — книгу, лежавшую в основе, он так и не прочел, — насколько сеть коммуникаций, физическая основа современной жизни, зависит от постоянного обслуживания. В своих апокалипсических видениях он всегда воображал, что города по большей части сохранят свой облик на целые десятилетия, даже на целый век, пока сорняки, трава, деревья и дикие животные не начнут заполнять их. Но оказалось, что это не так. В сериале не говорилось о том, что служебные туннели, подземные ходы, вся подземная часть большого города — вроде Нью-Йорка — без постоянного обслуживания через день окажутся под водой. Одно это вскоре приведет к взрывам из-за роста давления в трубопроводах, затоплению подвалов небоскребов, обрушению фундаментов и удивительно быстрой деградации городской инфраструктуры.

Род человеческий в Соединенных Штатах не исчез, совсем нет. Но всеобщее ощущение того, что страна сдалась, плюс повсеместное распространение флэшбэка — из-за чего в каждый конкретный момент лишь немногие исполняли свои служебные обязанности, — вызвали схожее по масштабам разрушение инфраструктуры.

Бокс Леонардова зятя располагался в огромном укрепленном бетонном кубе без окон. Лучше бы он стоял на другом берегу реки — здесь же здание возвышалось, как Форт-Апачи в глубине индейской территории. Леонард наблюдал в этот день, как люди перемещаются по разрушенным кварталам — бывшей торговой зоне Норт-Черри-Крик по другую сторону широкой улицы. Однако прогулка в этих краях ночью и без оружия обернулась бы кошмаром.

Въезды в крытую парковку со стороны реки теперь были перегорожены проволокой под высоким напряжением. За берегами — огороженными, осклизлыми, с вытоптанной травой — велось непрерывное видеонаблюдение из кондо-комплекса. В западном торце здания располагался контролируемый подъезд к парковке. Автомобиль должен был проехать через автоматические ворота, бетонный взрыв-короб — там обыскивали машины и изымали взрывчатку, если находили, — потом через еще одни ворота, а уже затем по пандусу внутрь гаража.

Стальные, без окон двери главного входа смотрели на север. Над ними виднелись пузырьки видеокамер.

Леонард и Вэл пересекли Первую авеню и прошли взад-вперед по улицам, обращенным к громаде мола, — по двум кварталам.

— Если бы мы только могли позвонить… — сказал Леонард. Ему пришлось сесть.

— Спокойно, дед, — отрезал Вэл. Они держались в тени, пряча лица от камер наблюдения наверху — словно дешевая бижутерия, те висели вдоль всего фасада. — Тебе придется зайти внутрь и узнать, дома ли мой предок.

— Мне? Одному? А ты не пойдешь?

— Денверские копы меня разыскивают. Мы слушали радио в грузовике — там передавали фамилии всех ребят, с которыми я корешился. На меня наверняка выпущена ориентировка. Может, мной интересуются еще ФБР и ДВБ. Они высчитали, что в первую очередь я заявлюсь сюда… и вот, пожалуйста, я здесь. Но тебя, Леонард, они могут и не искать.

Леонарду не нравилось, когда Вэл называл его по имени.

— Меня могут искать точно так же, — возразил он.

Вэл пожал плечами.

— Все равно, у нас в запасе нет ничего лучшего, чем Ник Боттом.