– Дэн...

Флетч встал, освобождая Бакли свой стул.

– Миссис Питерман... Мардж, не так ли?

– Да.

– Мардж, – Бакли наклонился вперед, уперевшись локтями в колени. – Похоже, что ваш муж... Похоже, что Стив мертв. Я очень сожалею, но...

Лицо Бакли осталось таким же дружелюбным, как и на съемочной площадке. Разве что чуть погрустнело. Флетч не сомневался, что ему никогда бы не удалось сохранить столь профессиональное выражение лица, сообщая кому-либо такие грустные новости. Лицо Бакли говорило всем и вся, что при любых обстоятельствах, что бы там ни произошло, жизнь будет продолжаться, его программа вновь выйдет в эфир, а люди не разучатся смеяться.

Мардж Питерман всматривалась в глаза Бакли.

– Что значит, «похоже»? – ее подбородок задрожал. – Как это понимать, «похоже, он умер»?

Бакли сжал ее руки в своих ладонях.

– Он умер. Стив умер, Мардж.

По ее щекам потекли слезы. Она вырвала руки, закрыла ими лицо.

– Что произошло? – прошептала она. – Что произошло со Стивом?

Бакли глянул на Флетча. Откинулся на спинку стула. Взгляд его переместился на толстый кабель, чуть присыпанный песком. На вопрос он не ответил.

Молодая женщина в шортах подошла к Мардж, положида руки ей на плечи.

– Пойдемте.

Мардж поднялась. Шагнула вперед. Мужчина в синей футболке взял ее под руку. Вместе с молодой женщиной повел за трейлер.

– Что случилось? – спросил Флетч.

Бакли взглянул на него, словно увидел в первый раз.

– А кто вы такой? – Флетч был в холщевых шортах, белой тенниске, босиком. – Посол Бермудских островов?

– Иногда я приношу людям кофе, – ответил Флетч.

Бакли оглядел рассыпанные по песку остатки пластиковой чашки.

– Его зарезали, – он покачал головой. – Всадили нож в спину. Прямо на съемочной площадке. Перед камерой.

– Он даже не дернулся, – отметил Флетч.

Теперь Бакли разглядывал пальцы своей руки.

– Такое просто невозможно. Абсолютно невозможно.

– Но его убили, так?

Бакли вскинул голову.

– Принесите мне кофе. Черный, без сахара.

– Черный, без сахара, – повторил Флетч. Направился к столовой, обогнул ее, вышел из ворот, сел за руль взятой напрокат машины и уехал.

Некоторое время тому назад Флетч вложил приличную сумму в акции «Глоубел кейбл ньюс». Десятью днями раньше прошелся по их редакции и студии в Вашингтоне.

Рассказал всем, что он журналист и, возможно, время от времени будет предлагать им свои материалы.

– Да, сэр, мистер Флетчер, – взял трубку дежурный редактор.

Флетч стоял босиком на припорошенных песком каменных плитах широкой веранды мини-маркета. Когда он работал журналистом, никому из вышестоящих сотрудников редакции и в голову не приходило обращаться к нему «сэр». Они называли его иначе. Он, конечно, знал, что могущество свободной прессы зиждется на власти доллара. Но никогда не ощущал, а что же это такое – власть доллара. Ощущение ему понравилось, а потому, говорил себе Флетч, он должен работать и работать, чтобы не искушать им ни себя, ни кого бы то ни было. Босоногого мальчишку с румянцем на щеках должны слушать, потому что он добыл интересный материал, а не потому, что ему принадлежит несколько акций компании.

– Сэр? Простите, с кем я говорю?

– Джим Феннелли, мистер Флетчер. Мы встречались на прошлой неделе, когда вы заезжали к нам.