– Игорь, это я. Будь любезен взять этого парня под особый контроль. А еще лучше пусть его уберут. Ну уж найди способ. Он мне мешает! Все. Сейчас они гуляют по Васильевскому, но вокруг них такая вероятностная яма, что твои сразу почувствуют. И перестаньте наконец стесняться средств! Все уже изменилось, и довольно сильно.

    Палец лег на кнопку отбоя, сверкающая пуговица звякнула о стекло столика.

    Так будет лучше и правильней. Все равно использовать его уже не удастся, получится только силы зря тратить и мешать более перспективным делам. А вообще жаль, конечно. Экземпляр просто великолепный, редчайший. Сколько таких было за последние годы? Два? Три. Да, этот четвертый. Вот только никого из них так и не вышло использовать. С девушкой будет проще. Она тоже хороша, но без боевой хватки – лепи, что угодно.

    Часы пробили одиннадцать раз.

    * * *

    Длинная пожарная лестница мелодично гудела под подошвами, убегая к небу, а перед глазами рывками ползла стена дома, в которую лестница впилась пальцами железных штырей. Сергей уже почти вскарабкался. Инна отстала, стесняясь в сарафане лезть первой. Ветер безжалостно трепал ткань, мешая движениям. На уровне четвертого этажа ветер властвовал безраздельно, слышался рокот прохудившихся кровельных листов и редкие хлопки чердачной дверцы. Небо медленно остывало, солнце бродило где-то на уровне крыш.

    Сергей поднялся и загрохотал ногами по покатой крыше.

    – Давай руку.

    Инна подтянулась и влезла следом за ним.

    Пачкая руки облупившейся краской, они поднялись до самого гребня, откуда вид открывался до скрытых дымкой пределов мира.

    – Здорово как… – огляделась девушка.

    На небольшом ровном участке крыши пристроилось сиденье от старого дивана, валялись пустые пивные бутылки и консервные банки. Ветер трепал застрявшие обрывки бумаги.

    – Пойдем к самому краю. – Сергей подал ей руку. – Не боишься?

    – Мне кажется, что я уже ничего не боюсь. – улыбнулась Инна и присела рядом с Сергеем у самого ограждения. – Потому что ты рядом…

    Он молча улыбнулся.

    Разноцветные лоскуты крыш волнами разбегались в разные стороны, обрываясь кое-где потемневшими кирпичными стенами. Инна поймала себя на мысли, что с этой крыши видно гораздо больше, чем может быть по законам оптики – весь Васильевский остров, рассеченный линиями и проспектами, корабли в порту и ползущие по рельсам трамваи.

    – Они задают городу ритм. – спокойно сказал Сергей.

    – Кто? – она сделала вид, что не поняла.

    – Трамваи. Именно ритм удерживает город в привычной реальности.

    – Странно ты говоришь… Реальность от нереальности отличить очень легко, для этого никакой ритм не нужен. Просто ущипни себя за руку и сразу все станет на свои места.

    Сергей засмеялся.

    – Ну хорошо, ущипни! – сквозь смех произнес он.

    Инна ущипнула себя возле запястья.

    – Больно! – улыбнулась она.

    – А как же памятник звездолетчикам? – хитро сощурился он.

    – Я это поняла как аллегорию… – пожала она плечами.

    – Да ладно! Еще скажи, что ты ничего необычного не видела. А вокруг посмотри. Разве может быть отсюда такой вид? Каким законом физики ты объяснишь это?

    Город лежал словно на огромной ладони и если вытянуть руку, можно было ощутить его тяжесть.