Фиби проглотила комок. - Я ни у кого не служила, - ответила она ровным голосом. - Я приехала из места под названием Сиэтл. - Возможно, было бы лучше солгать, но она не умела кривить душой, это всегда было привилегией Джеффри. - Я умею делать тяжелую работу, - прибавила она. - Я работала официанткой в столовой колледжа.

Миссис Белл хрипло фыркнула. - Колледжа? - иронически усмехнулась она, как будто это было невозможно. Разумеется, в 1780 году это действительно было не возможно. - Ты можешь чистить и мыть котелки и чайники и состряпать наваристую похлебку из того, что окажется под рукой?

- Смогу, если нужда заставит, - кивнула Фиби.

Мистрисс Белл снисходительно усмехнулась. - А если кто-нибудь, королевский солдат или бунтовщик, предложит тебе разделить с ним постель?

- Я откажусь, - сказала Фиби.

- Ну да, - кивнула мистрисс Белл. - Я тоже так думаю. Пойдем со мной, милочка, я покажу тебе твою комнату. На кухне есть горшок с тушеной олениной, можешь подкрепиться. Но только никакого пива, пока не выполнишь дневную работу. Поняла?

Фиби и не подумала отказываться. Она кивнула, радуясь, что так быстро нашла работу, и поднялась за мистрисс Белл по грубо сколоченной лестнице.

Ее комната оказалась душной каморкой под крышей, едва ли намного большей, чем средних размеров уборная в квартире двадцатого века. В ней имелись грубая деревянная кровать, потрепанное одеяло, а также таз и кувшин на шатком умывальнике. Под кроватью нашелся ночной горшок, а на стене единственный гвоздь для ее гардероба, который состоял ровно из двух платьев.

- Спасибо, - искренне поблагодарила Фиби. Хотя она ужасно тосковала по Дункану и Старухе, эту жалкую каморку, по крайней мере, не приходится ни с кем делить. Тяжелая дверь была снабжена засовом, и, как бы трудно ей ни приходилось, она каждую ночь могла найти здесь приют, зная, что платит за него своим трудом.

- Ты странная девушка, - заметила мистрисс Белл, подняв седые кустистые брови. - Откуда ты родом? Из Сиэтла, так ты говорила?

- Из Бостона, - сказала Фиби, обнаружив, что все-таки может солгать не моргнув глазом, если этого требуют обстоятельства. Она надеялась, что такой ответ не запишет ее автоматически в патриоты, хотя, конечно, принадлежала к их числу. Насколько она помнила, в Бостоне тори было не меньше, чем бунтовщиков. Представители обеих групп, как правило, следовали велению своей совести, и те и другие считали себя лояльными гражданами. Так что это был всего лишь вопрос семантики.

- Значит, ты знаешь Сэмуэла Адамса? И прочих смутьянов?

- Только понаслышке, - осторожно ответила Фиби и положила свой узелок на кровать с таким видом, будто заявляла право собственности на эту жалкую каморку. «Американская история, страница сто первая, - подумала она с усталой улыбкой. - Сэмуэл Адаме, известный пятнами от яиц на лацканах, а также талантами предводителя, несгибаемым характером и выдающимся умом». - А вы тори, мистрисс Белл?

- А ты? - спросила августейшая особа.

- Нет, - ответила Фиби, поставив в зависимость от личной честности все свое будущее а возможно, даже свою жизнь, поскольку только что объявила о своих истинных привязанностях, а политический климат, безусловно, был неблагоприятным. - Я поддерживаю победителей. Континентальная армия в конце концов восторжествует.

Мистрисс Белл едва заметно улыбнулась, но свои политические взгляды высказывать не стала.

- Некоторые тоже так говорят. Другие возражают. Ты сегодня вечером будешь прислуживать, мисс, - объявила она. - Но сперва тебе нужно помыться, немного отдохнуть и должным образом подкрепиться.

Благодарность Фиби не знала границ. Она была здесь чужаком, пришельцем из другого места и времени, и поэтому не могла ожидать большего, чем простейших средств к существованию о комфорте даже речи не шло.