— У нас нет уверенности в том, что такое производство налажено.

— Должно быть, у валюты Соединенных Штатов возникли проблемы.

Вот в этом Флинн полностью соглашался с Сесилом Хиллом.

— Я рад, что мои подозрения оказались беспочвенными.

— А я рад, что вы рады.

— И все-таки я в некотором недоумении, мистер Хилл. Один из лучших фальшивомонетчиков мира живет далеко не на самом лучшем мировом курорте.

— Этот город стал моим домом, мистер.

— Но ваши коллеги выбрали своим домом Французскую Ривьеру, Париж, Нью-Йорк, Калифорнию… Один, правда, сидит в федеральной тюрьме в Иллинойсе.

— Мне тут нравится.

— Но чтобы человек, умеющий… скажем так, делать деньги, как вы… жил в коммунистической стране, которая не поощряет использование иностранной валюты своими гражданами… я ничего не понимаю.

— В этом все дело, мистер. Если бы я верил, что деньги — это что-то реальное, то не стал бы их подделывать.

— Опять это слово — верить. «Верить в деньги. Я верю, что Сатана шел по Земле. Мой сын только что погиб, а потому я верю, что на этот раз мне повезет за рулеточным столом».

2842-й вслушивался в каждое слово.

— В западном мире, мистер, в вашем мире, деньги — святая святых. Деньги! Всего лишь клочки бумаги, которые может изготовить кто угодно.

— Не кто угодно.

— Кто угодно.

— Кто угодно, обладающий определенными навыками, талантом…

— Кто угодно! — стоял на своем Сесил Хилл. — Всю жизнь, от рождения до могилы, люди верят во что-то абсолютно нереальное.

— Некоторые верят.

— Все.

— Многие.

— Все! — настаивал Сесил Хилл.

— Так вы говорите, любые деньги — подделка…

— Разумеется. Подделка. Все деньги — подделка. Иллюзия.

— Экскременты, — покивал Флинн. — Отбросы.

— Нет. Экскременты и отбросы можно как-то использовать. Деньги — нет. Все деньги — подделка.

— Как интересно устроена голова преступника, — промурлыкал Флинн. — Фантастически интересно. Никто так не верит в высшую справедливость, как преступник. Все деньги — подделка, ergo изготовлять их — никакое не преступление.

— Коммунизм не поощряет веры в деньги, — отметил Сесил Хилл. — Этой веры у меня никогда и не было. Поэтому мне здесь хорошо.

На нем были такие толстые носки, что он не мог завязать шнурки ботинок.

— Не смею больше нарушать ваш покой. Но вы сказали, что представляете собой немалую ценность для России. Спрашиваю из чистого любопытства. Баксы вы для них не печатаете. Так почему они вас так ценят?

Сесил Хилл помялся, потом взял со стола директора принесенный им листок и протянул Флинну.

Света в кабинете явно не хватало, лампа освещала только директорский стол, поэтому Флинн отошел к окну. Текст был на английском. Директор сидел за столом. 2842-й и соленский коп держались у двери. Сесил встал поближе к электрическому обогревателю. Флинн прочитал:

«БРАТОУБИЙСТВЕННАЯ ВОЙНА, СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ, 1861–1865 гг., известная также как АМЕРИКАНСКАЯ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА и ВОЙНА МЕЖДУ ШТАТАМИ. Война, спровоцированная экспансионистским индустриальным Севером против сельскохозяйственного Юга.