Ей хотелось знать, позвонил ли он сразу же Натали, чтобы сказать, что он уже приехал, или хотел явиться к ней собственной персоной. Натали, уж наверное, будет довольна сверх меры.

Сайан продолжала работать. Ей не хватало звука пишущей машинки из соседней комнаты и еле слышного бормотания вслух. Даже когда Барни здесь не было или когда они едва здоровались, у нее было чувство дружеского присутствия. Теперь там было совсем тихо.

Она работала не переставая, пока не раздался стук в дверь. Она крикнула:

— Войдите!

Это был Лэнгли, озадаченный и возмущенный.

— Мне показалось, ты говорила, что Джордж собирался куда-то уходить.

— Да, говорила, — спокойно ответила Сайан. — А он не собирался. Я хотела побыть одна. Мне было легче соврать, чем объяснить.

— Тебе легче было солгать мне? — переспросил Лэнгли, и она вспыхнула:

— Прости, но это так.

— А почему тебе хотелось побыть одной?

Откладывать дальше было невозможно, ей нужно было сказать ему все сейчас:

— Сегодня утром я совершила ошибку. Мы с тобой не сможем составить хорошую семейную пару. Мы с тобой вообще не можем составить пары, никакой.

Он дернулся, как будто она его ударила, и сжал губы:

— Сможем. Мы поженимся.

— Пожалуйста, выслушай меня. Прости, я дурачила саму себя. И тебя, наверное, тоже. Но я не та женщина, которая тебе нужна, Лэнгли. Я слишком эгоистична. Мне нужно очень многое.

— Что именно?

— Я… ну, я даже не знаю, как это сказать. Я просто совершенно уверена, что у нас с тобой ничего не получится.

— Дело в Барни?

— Нет.

— Потому что если это так, то можешь о нем забыть. В следующий раз, когда ты увидишь Барни, он, скорее всего, не вспомнит, как тебя зовут.

Он вспомнит. Он же все записывает, разве не так? У него целые папки, в них все имена и прочее. Она крепко закусила губу:

— Это не имеет к Барни никакого отношения. — Она вытерла глину с рук.

— Приходится брать от жизни то, что она тебе предлагает, — сказал Лэнгли. — Приходится постоянно идти на компромисс, стараться максимально использовать то, чем владеешь.

— Может быть, для тебя это так. — Она посмотрела на свои руки. — А может быть, лучшее, что у меня есть, — это талант скульптора.

Он подошел к изваянию.

Она знала, что он сделает. Она смотрела, как он поднимает глиняную голову и бросает об пол, и подумала, что он имеет право на эту маленькую месть. Сайан закрыла глаза, и ей показалось, что разбилась ее собственная плоть.

Лэнгли не обернулся. Он стоял и смотрел вниз на то, что он сделал. Затем он хрипло сказал:

— Я люблю тебя, Сайан. Я боготворю землю, по которой ты ступаешь, я мог бы умереть за тебя.

— Пожалуйста, не надо!

— Прости. — Он указал рукой на обломки на полу. — Не надо было этого делать. Но я люблю тебя и не могу без тебя жить, и ты станешь моей женой. — Он попытался встать перед ней на колени, она уже не могла этого выдержать.

— Нет, нет… — взмолилась она.

— Сайан, я тебя обожаю.

Она заткнула уши, и, когда Джордж открыл дверь, на минуту она ослепла, оглохла и онемела, пока Лэнгли не выпустил ее.

— Играете в шарады? — бодро спросил Джордж.

Лэнгли выбежал из комнаты.