— Катя, — проигнорировав ее вопрос, обратился ко мне Андрей. — Ты тоже считаешь меня маньяком?

Я отрицательно покачала головой, чему он очень обрадовался.

— Она считает им меня, — хмуро проговорил Валя. — Только не понимаю, почему?

— Потому что ты стал вспыльчивым, потому что ты бросаешь трубку во время разговора, а еще, потому что ты хромаешь, и дома тебя не было, когда на меня напали, и…

— Стоп! — он оборвал мою вдохновенную речь. — А то, что случилось между нами пару дней назад значения не имеет?

— И что между вами случилось?! — в один голос воскликнули рокер и моя подруга. Они удивленно уставились друг на друга, пораженные такой солидарностью.

— Это не мешает тебе быть психом, — опуская глаза и краснея до корней собственных волос, пробубнила я.

— Естественно, я псих, — Валентин завелся. — Потому что я с ума схожу от одной мысли, что тебе грозит опасность, а ты от меня бегаешь, не желая видеть. Я хочу защищать тебя, а не гоняться за тобой по городу.

— Спокойно, ребята — приняв на себя роль миротворца, сказала Вера. — Вы так подеретесь еще, чего доброго.

— Я не имею привычки поднимать руку на женщин, — с упреком ответил Быстров.

— Зато Катя имеет привычку лупить неугодных ногами, — предупредила она его. — Я сегодня ночью познала это на своем опыте.

Мне стало смешно. Я вспомнила сидящую на полу подругу, пострадавшую от моих ночных сражений. Верка тоже улыбнулась. Мы с ней переглянулись и начали хохотать, разрядив тем самым вновь накалившуюся обстановку. Парни недоуменно смотрели на нас, не решаясь поинтересоваться причиной столь буйного веселья. Вероятно, они сочли, что смеющиеся девушки гораздо лучше агрессивных.

— Ладно, — наконец, сказала Вера и, обернувшись к Каменскому, добавила. — Теперь давай оправдывайся.

— Зачем? — он не понял.

— Ну, ты ведь пояснишь нам заявления твоей матери?

— А что здесь пояснять? Она изо всех сил расхваливала сына, активно привирая при этом. Благими намерениями вымощена дорога в ад. И, вообще, как тебе удалось ее склонить к беседе?

— Я назвалась журналисткой.

— Бедная мама, — фальшиво сокрушался парень. — Она попалась на удочку сероглазой авантюристки. Хотя… — он внимательно посмотрел на Климову, правая бровь которой поползла вверх. — Глядя в твои завораживающие своей глубиной глаза, запросто можно попасться на крючок.

Я прыснула от смеха, зажав ладонью рот. Кажется «подсудимый» очарован «прокурором». Вот уж неожиданный поворот «судебного процесса». Подруга помолчала немного, потом язвительно произнесла:

— Подхалимаж тебе не поможет. Я все равно считаю, что преступник — ты.

— Но ведь ты знаешь, что нет, — уверенно заявил Андрей, лукаво улыбаясь, чем поверг Верку в полную растерянность.

Она недовольно фыркнула, не желая отвечать на его утверждение, и принялась мыть две несчастные кружки, к одной из которых так никто и не притронулся. Зазвонил телефон. Он, вообще, последнее время часто звонил. Я даже успела привыкнуть к его бесконечным трелям, приносящим с собой то приятные, то не очень, новости. Кому заблагорассудилось пообщаться со мной нынче, я не знала. Основные претенденты на телефонные беседы сидели за столом в моей квартире. Значит, это либо родители, либо следователь. Третьего не дано.

Оказалось, что есть и еще один вариант. Я поняла, что ошиблась в предположениях, как только сняла трубку.

— Катерина, ты живая еще? — шепотом спросил «Мистер галстук». — Они тебя не убили?

— Нет, Андрюша, — вздохнув, ответила я.