Я завозилась в их руках, поворачиваясь лицом к Джейсону.

  - Вот отстой, - с чувством сказала я.

  Он ласково улыбнулся.

  - Точно, - подтвердил он, изучая выражение моего лица. - Ты же не собираешься заплакать, надеюсь?

  Я немного подумала над этим, пытаясь разобраться, как я себя чувствую.

  - Нет.

  - Можно и поплакать, не страшно, - сказал он.

  Я потрясла головой.

  - Не хочу плакать.

  - Ты никогда не хочешь плакать, - констатировал Натаниэль.

  Я не могла с этим поспорить, так что я расслабилась в их руках и поцеловала сначала Мику, а затем развернулась так, чтобы прижаться щекой к щеке Натаниэля, и прошептала:

  - Я поплачу потом, дома.

  - Ты заплачешь, когда это наконец дойдет до тебя, - сказал он.

  - Это случиться не сейчас.

  - Как ты себя чувствуешь?

  - Ты же можешь читать мои чувства.

  - Ты успела научить меня лучшим манерам, - сказал Мика.

  Я кивнула и села обратно на диванчик. Они отодвинулись.

  - Немного пустой, словно освободилось какое-то место внутри, о котором я раньше не знала. И хрупкой - что я ненавижу.

  Джейсон протянул руку и дружески похлопал меня по колену.

  - Ничего, мы здесь.

  Я кивнула. Была одна проблемка с любовью: она делала тебя слабым. Она заставляла тебя нуждаться в твоих любимых. Она превращала мысль о том, что их не станет, в худший из кошмаров. Я слышала слова Беннингтона в голове "Ужасно терять того, кого любишь". Я знала, что это правда, потому что я теряла мать, когда мне было восемь, и расставалась с любимым в колледже. Если подумать, последнее случилось из-за того, что я была недостаточно белой для его семьи. Они не хотели замарать генеалогическое древо своей семьи. Неудивительно, что у меня были комплексы. Не заиметь их было бы настоящим чудом.

  После первой несчастной любви я долгое время защищала свое сердце от захватчиков, однако сегодня я сидела в ресторане с двумя мужчинами, которых любила, и третьим, который был одним из моих лучших друзей. Как получилось, что я подпустила стольких людей так чертовски близко?

  Официант снова возник у нашего столика. Он ослепительно улыбнулся мне, и я заметила что он действительно смотрит на меня, а не на Натаниэля. Я начала было делать то, что я делала на протяжении многих лет - хмуриться и строго смотреть на него - а потом поняла, что я вовсе не сержусь. Я улыбнулась, давая понять, что я заметила его; я поняла, что он тратил свои улыбки на меня и оценила это. Я улыбнулась, позволяя радости наполнить мое лицо. Эта улыбка не предназначалась только официанту, она была адресовано мужчинам вокруг меня, и все же она сделала улыбку официанта еще ослепительнее, а его глаза засверкали. Не такая уж плохая идея, поделиться этим, наоборот, это было прекрасной вещью, чтобы разделить ее даже с тем, кого совершенно не знаешь.

 Глава 3

  Искуссно уложенные рыжие локоны мисс Натали Зелл, которая сидела напротив меня, были не длиннее плеч, но создавали впечатление, что у нее длинные волосы. Превосходная иллюзия, и скорее всего, весьма дорогая, ибо все в ней, от дизайнерского платья оттенка нежнейших сливок, до почти идеальной кожи под совершенно идеальным макияжем - таком легком, что на первый взгляд казалось, что никакого макияжа и нет, - красноречиво говорило о больших деньгах. У меня побывало много богатых клиентов, чтобы с первого взгляда узнать в ней одного из тех, кто всегда обладал средствами. Я могла побиться об заклад: Натали Зелл в жизни ни в чем не нуждалась, и не видела ни единой причины, почему это должно измениться.

  Она надула бледные губки и на них упал свет, придавая им сияющий, но мягкий блеск.