Я провела его до двери, и он вышел, прекратив спорить со мной. Хотя я не была до конца уверена, что я выиграла этот спор. На самом деле, я могла ставить деньги на то, что он постарается найти кого-то другого, чтобы поднять свою жену из мертвых. В Соединенных Штатах можно было найти еще пару-тройку аниматоров, которые могли бы это сделать, но они вероятно, отказались бы по тем же причинам, что и я. Фактор морали все еще принимался нами во внимание.

  Дверь открылась, и он переступил порог. Как правило, это означало, что я могла закрыть дверь и закончить с этим делом, но я заметила человека, который заставил меня улыбнуться, несмотря на горе моего клиента. Опять-таки, я давно поняла, что если бы мое сердце обливалось кровью за каждого в моем кабинете, я бы скончалась от потери крови много лет назад.

  Натаниэль стоял спиной к нам, в такой длинной мальчишеской майке без рукава, открывающей его мускулистые руки. Его золотисто-каштановые волосы были заплетены в толстую косу, которая следовала всем изгибам его тела, ростом пять футов, семь дюймов. Коса спускалась с широких плеч вниз по спине, к узкой талии, огибая тугую задницу, и лишь чуть-чуть не доставала до лодыжек стройных ног. У него были самые длинные волосы из всех, с кем я когда-либо встречалась. Сейчас они были темнее, чем обычно, еще влажные после душа, принятого между уроком танцев и обедом со мной. Я спешно приняла благоразумный, интеллигентный вид, прежде чем он обернулся, потому что если просто взгляд на его спину заставлял меня глупо улыбаться, вид спереди был еще лучше.

  Зато Джейсон, выглянувший из-за широких плеч Натаниэля, ухмылялся во все зубы. У него было это особое выражение глаз, уже знакомый мне игривый взгляд, который говорил, что он задумал очередную шалость, и собирается воплотить ее в жизнь. Джейсон никогда не таил злого умысла, просто он жить не мог без приключений. Я нахмурилась, что должно было сказать ему: "Не делай ничего, о чем я буду сожалеть". Не было никакого смысла говорить ему, что он будет сожалеть о чем-то, он никогда этого не делал.

  Он тоже был красив, но как и я, не мог соревноватся за звание самого-самого, пока рядом находился Натаниэль. Он был лучшим другом Натаниэля, а я жила с самым красивым парнем в комнате, так что мы привыкли. Джейсона делала сооблазнительным не внешность - синие глаза, золотисто-русые волосы, теперь достаточно длинные, чтобы Натаниэлю приходилось заплетать ему французскую косу на время занятий; и не одежда - почти отсутствующие топ и шорты, которые вовсю демонстрировали его собственное накачанное и очень красивое тело, ростом всего пять футов четыре дюйма, а именно озорная ухмылка, особая аура игривости и взгляд с лукавинкой, словно в его голове все время крутились пикантные мысли. Не только о сексе, хотя и этого было предостаточно, а обо всем бесчисленном множестве занятных вещей, которых не следует делать, и которые оттого становятся еще более притягательными.

  Чтобы упредить его, я сказала:

  - Я приношу вам мои соболезнования, мистер Беннингтон, и простите, что не смогла помочь вам.

  Намек был понят. У Джейсона доброе сердце, так что он сразу же посерьезнел. На звук моего голоса обернулся Натаниэль, и на его лице было соответсвующее выражение. Он знал, какой работой я занимаюсь, и понимал, что мне приходилось чаще иметь дело со скорбящими родственниками, нежели большинству полицейских.

  На мгновение я засмотрелась на его огромные фиолетовые глаза, похожие на пасхальный сюрприз, и лицо, красота которого колебалась между мужской и женской. Я никогда не могла решить, были ли это глаза, или волосы, пока он не убирал их назад, открывая лицо. Я достаточно часто любовалась им, пока он спал, чтобы знать, что он именно красив.

  Беннингтон остановился на пороге, глядя на двух мужчин.