Прежде чем я успела решить, у кого из нас — у него или у меня — случился солнечный удар, Моника потребовала дать исчерпывающие объяснения. Каким образом Флоренция так радикально уменьшила поголовье мафии?! Моника пока что слышала только про одного…

Гжесь ничего не имел против того, чтобы рассказать нам все служебные тайны. Он просто сиял. Оказалось, все дело решил вчерашний день. Флоренция сперва показала полное отсутствие формы, потом хулиганила в паддоке, а потом, совершенно бессовестно и бесстыдно, выиграла скачку! Она довела их до банкротства. Геннадий прятался где-то на Окенче, его там нашли и затащили в машину. На пустой улице Сасанки шеф повелел своей правой руке привести приговор в исполнение.

Стрелять друг в друга в едущем автомобиле — не самая лучшая идея на свете. Попали в безвинного — то есть почти безвинного — Игнатова, при оказии получил ещё и водитель, который не выдержал и шарахнул шефа. Геннадий начал вырываться, они выхватывали оружие друг у друга из рук, а оружие такого обращения не любит, оно выстрелило и попало в того, кто покушался на убийство. Он был правой рукой покойного шефа. Если принять во внимание, что в машине люди, как правило, сидят, то понятно, что сильнее всего пострадали лица, отсюда и страшный вид бегающих по траве пугал и чудищ. Полиция подобрала два трупа, двоих раненых и одного побитого. Геннадий бросился к встречной патрульной машине как к спасению.

— Великолепно! — сказала я потрясённо. — Роскошно! Все-таки какой милый народ, тупиковые вопросы решает своими силами…

На сей раз приём, посвящённый объяснениям и рассказам, состоялся у Марии. Мы устроили у неё в квартире невероятную толчею, потому что Моника пришла с Гжесем, а Метя с Гоноратой. Семь человек втиснулось за стол. Мария воспользовалась моими методами, поставила на стол все, что попало ей под руку, и ни на шаг не тронулась из комнаты, хотя в её кухне было бы прекрасно слышно, если бы мы говорили погромче.

— Он все знает, — продолжал Януш. — Он рассказал о деле кассира и председателя попечительского совета.

— А тот, под вешалкой?

— Тоже. Тот, что под вешалкой, пошёл в расход раньше, потому что присвоил себе ещё давнишние доходы. Обвинения в адрес Геннадия просто не стоят внимания, он застрелил нападавшего из самозащиты, и то случайно, ему мало что грозит, поэтому он даёт показания с большим энтузиазмом. Так что с русской мафией у нас покончено, да ещё при оказии нам удалось забрать парочку вооружённых охранников и одного спонсора. Отлично!

— Ну вот, значит, у нас осталась только наша родная мафия, ломжинская, отечественная, — радостно умилился Метя. — Мы возвращаемся в норму, остаются наши ласковые методы: там зубки выбьют, тут глазик подобьют, здесь головку расколют… Одно, так сказать, художественное рукоделие.

— Но Флоренция на всякий случай останется под охраной, — объявила Моника.

— По-моему, её можно было бы оставить совершенно одну. Она же святыня ипподрома. Все знают, что мафию разгромила она, и готовы её на руках носить.

Гжесь подтвердил сказанное очень осторожным кивком головы, но тут же осёкся, потому что Моника на него посмотрела. Гонората поинтересовалась насчёт пана Кшися. Как получилось, что он остался в живых?

— Его специально выдвинули, чтобы он показал мафии пальцем всех известных ему работников полиции. Гжесь уцелел, потому что его никто не знал.

Я протянула руку и передвинула мешавшую мне салатницу в сторону Мети.

— Ты что мне подсовываешь? — возмутился Метя. — Не буду я употреблять в пищу разных червяков! Вон от меня!

— Такие хорошие креветки? — укорила его Гонората и подвинула салатницу к себе.