— Пошли! — завопил кто-то в восторге.

— Старт, — сказал рупор совершенно бесстрастно и буднично. Экий дурак! Совсем не понимает, что тут творится! — Ведёт Флоренция, второй — Кальмар…

Сразу поднялся шум и крик. Флоренция пулей вылетела из стартовой машины, у неё было последнее место, но она мгновенно успела влететь в кучу. Сарновский гениально стартовал, я никогда не сомневалась, что он это умеет, и теперь он подтвердил моё мнение, оказавшись сразу за Флоренцией.

— Не впишется!… — дико завыл рядом со мной Юрек.

У меня перехватило не только дыхание, а вообще все, что можно. Я слишком много навидалась таких вещей, чтобы ещё сомневаться. Флоренция в бешеном темпе шла на поворот, она обязательно потеряет бровку, а не то ещё и врежется в сетку ограды… Иисусе Христе, я же своими глазами видела когда-то, как Яселька тормозила почти на трибунах. Ка-ра-ул!!!

Бинокль я едва не вбила себе в череп. Не веря собственным глазам, а тем более оптическим приборам, я смотрела, что делает эта невероятная кобыла. Она вошла в поворот первой, чуть опережая остальных, наклонилась набок, как мотоцикл на гравии, почти легла на бок и, совершенно не меняя темпа, взяла вираж! Причём совершенно не изменила расстояния между собой и барьером, словно была к нему привязана невидимой верёвочкой! Сарновский показал большой класс, придержал лошадь, вписался в поворот и не потерял ни секунды. Других лошадей в этой скачке могло просто не быть. Народ безумствовал, толпа ревела. Может, и глупые они, и слепые, но талант лошади и жокея заметить умеют.

Флоренция вышла на прямую, вернулась в вертикальное положение, махнула хвостом и выстрелила вперёд. Зигмусь Осика перестал её сдерживать и пустил мчаться, как некогда Мачеяк — Диксиленда. Сарновский давал шпоры Кальмару и шёл всего в двух корпусах позади Флоренции. С каждой долей секунды Флоренция уходила от него, уже видно было, что происходит, она шла к финишу радостно, с фантазией, с явным удовольствием и без малейшего усилия. Она опережала остальных на шесть корпусов.

Не исключено, что я колотила Юрека биноклем по голове.

— На тебе!.. — визжала я в восторге. — На тебе!.. Я же говорила!!!

— Давай, Флоренция! — похрюкивал восхищённый Мстя, хотя скачка уже финишировала. — Давай, Флоренция!! Давай, Флоренция…

— Останови-ка пластинку, — усмирил его пан Рысь.

Флоренция позволила себя остановить на противоположной прямой и коротким галопом вернулась к проходу. Перед самой судейской вышкой она тряхнула головой, развернулась, перескочила через барьерчик к середине турфа, развернулась ещё раз, прыгнула обратно и, радостно приплясывая, согласилась идти в конюшню.

— Ты была права, — сказал Юрек, потирая темя. — Я рискнул, поставил только на нёс, и оказалось, что правильно…

Перед следующей скачкой появилась Моника Гонсовская, сияющая и счастливая.

— Ничего не поделаешь, это удовольствие придётся ей доставить, — сказала она без всякого вступления. — Вы сами видели, у меня не хватает духу ей запрещать и вообще… Если Агате штраф влепят, я за неё заплачу. Ей нравится прыгать, Флоренции то есть, а не Агате, так пусть знает, что после выигранной скачки может попрыгать. Но вы видели, как она финишировала?! Вы ведь смотрели, правда? Как она вошла в бокс! Теперь поскачет только через две недели, а могла бы хоть завтра…

Триумф был полный и абсолютный.