Любой человек засмотрелся бы на эти бесчисленные стрелки и циферблаты. Ничто не могло сравниться с этим зрелищем; ничто, кроме картины, разворачивающейся за толстыми стеклами иллюминаторов. Пока Бэгнолл вел свои наблюдения, внизу, в Кёльне, появились новые сполохи пламени. Некоторые из них были бело-голубым сиянием зажигательных бомб, другие раздувались красными шарами пожаров.

Примерно в полумиле от самолета Бэгнолла и чуть пониже Другой бомбардировщик накренился и камнем рухнул вниз с охваченным пламенем крылом.

Рядом послышалось ворчание Кена Эмбри.

.— Мы послали на Кёльн не менее тысячи бомбардировщиков, — сказал летчик. — Посмотрим, сколько этих чертовых машин вернется обратно.

В наушниках шлемофонов его голос приобретал металлическое звучание.

— Похоже, что джерри не очень-то обрадованы нашим вечерним визитом, не правда ли? — отозвался Бэгнолл, не желающий уступать приятелю в мрачном цинизме.

— Под нами — железнодорожная станция! — словно индеец в прериях, заорал находящийся под ними бомбометатель Дуглас Бел. — Зависайте прямо над ней, еще чуть-чуть… Готово!

«Ланкастер» снова вздрогнул, на этот раз по-иному, когда смертоносный груз понесся вниз, к городу, раскинувшемуся на берегах Рейна.

— Это за Ковентри,— тихо произнес Эмбри.

Полтора года назад, при налете немецкой авиации на этот английский город, у него погибла сестра.

— За Ковентри и за все остальное, — добавил Бэгнолл. — Но тогда немцы не посылали к нам столько самолетов. У них и сейчас нет бомбардировщика, способного сравниться с «ланком».

Эффектным жестом затянутой в перчатку руки он указал на приборную панель.

— Они убивают наших мирных жителей, а мы — их, — проворчал пилот. — В Африке и в России каждый день гибнут тысячи солдат. Японцы продолжают теснить янки в Тихом океане, а в Атлантике джерри потопили кучу кораблей. Похоже, что мы проигрываем эту проклятую войну.

— Я бы не стал спешить с выводами, — возразил Бэгнолл. — Скорее, это похоже на состояние равновесия, а? Рано или поздно либо одна сторона, либо другая в бешенстве сотворят какую-нибудь большую глупость и эта самая глупость решит исход войны.

— Боже милостивый, в таком случае нам крышка! — воскликнул Эмбри. — Ты способен представить себе что-нибудь более нелепое, чем англичанин в состоянии бешенства?

Бэгнолл поскреб щеку у нижнего края защитных очков — эти несколько квадратных дюймов были единственным участком тела, не покрытым одеждой. Он попытался придумать какой-нибудь достойный ответ, но времени на размышление не оставалось: в ушах зазвенели крики хвостового стрелка и стрелка наверху, почти оглушив его:

— Вражеский истребитель справа по борту, внизу!

— Джерри! Чтоб его!..

Пулеметы принялись строчить, хотя пули триста третьего калибра вряд ли могли помочь в этой ситуации.

Кен Эмбри бросил «Ланкастер» вбок и ускользнул от опасности, маневрируя, насколько возможно, своим большим неповоротливым самолетом так, словно управлял истребителем. Корпус застонал, сопротивляясь, но Эмбри не обратил на это внимания: вероятность быть подбитым немцем куда как выше — вероятности оборвать крылья «ланка».

Затем Эмбри перевел мощь моторов на одно крыло.

«Ланкастер» камнем падал вниз.