Атвар снова прокрутил запись. Он наслаждался зрелищем охваченных пламенем вражеских объектов.

— Разве эти съемки не говорят сами за себя? С момента нашей атаки небо над этим… Плоешти застилает дым. Это значит, что Большим Уродам до сих пор не удалось погасить устроенные нами пожары.

— Но дым наблюдался над этими местами и до атаки, — упорствовал Кирел. — Разве он не является частью общих маскировочных усилий тосевитов?

— Съемки в инфракрасных лучах указывают на обратное, — сказал Атвар. — Некоторые пожары продолжают бушевать с того самого момента, как их зажгли наши бомбы.

— Это хорошая новость, — согласился Кирел.

— Наилучшая из всех возможных новостей. Причем та же картина наблюдается и на других предприятиях тосевитов, — сообщил главнокомандующий. — Оказывается, уничтожать эти заводы намного легче, чем я предполагал, когда мы только начинали серию ударов по ним. До этого момента война за Тосев-3 находилась в равновесии, но теперь мы решительно опрокидываем его в нашу пользу.

— Да будет так. — Вечно осторожный Кирел не принимал ничего нового до тех пор, пока груз доказательств не вынуждал его это сделать. — От успеха этих мер зависит будущее Расы. Ведь корабли с поселенцами уже летят сюда вслед за нами.

— И пусть летят. — Атвар еще раз воспроизвел запись горящего нефтеочистительного завода. — Клянусь Императором, мы будем готовы их встретить.

В знак почтения перед верховным правителем Атвар опустил глаза. Кирел сделал то же самое.

Генерал Джордж Паттон направил пулемет своего джипа в воздух и нажал гашетку. Он стрелял и кричал, пытаясь голосом перекрыть шум пулемета. Через несколько секунд генерал прекратил пальбу и повернулся к Йенсу Ларсену. Он стал тузить физика кулаками и орать:

— Ей-богу, напучилось! Мы удержали этих сукиных сынов!

— Да, удержали! — Ларсен знал, что в его голосе больше удивления, чем ликования, но здесь он ничего не мог поделать. Удивление — вот что испытывал он сейчас.

Паттон не рассердился. Йенс подумал, что нынешним утром ничто не способно рассердить генерала.

— Это величайшая победа в войне против ящеров, — сказал он.

Если быть объективным, это была первая и единственная победа в войне против инопланетных захватчиков, но Йенс не хотел омрачать радостные чувства генерала столь прозаическим напоминанием.

— Теперь мы знаем, что их можно бить. И знаем, как их можно бить. А значит — мы будем бить их снова и снова.

Если уверенность имела какое-то материальное воплощение, то Паттон являл его образец. Генерал выглядел так, словно сошел с плаката, призывающего вступать в армию. Как и всегда, его подбородок был чисто выбрит, форма находилась в опрятном состоянии, сапоги сияли. От генерала пахло туалетным мылом «Слоновая кость» и лосьоном после бритья.

Как Паттону удавалось оставаться таким чистюлей в ходе тяжелых боев, это лежало вне пределов понимания Ларсена, чья физиономия напоминала проволочную щетку, замызганное и заляпанное пальто помогало сливаться с местностью (на что он искренне надеялся), а порванные шнурки на ботинках вообще не завязывались. Паттон утверждал, что у опрятного солдата и моральный дух выше. Вид генерала лишь напоминал Йенсу, каким замарашкой выглядит он сам.

— Чертовски жаль, что кое-кому из ящеров удалось сбежать, — сказал Йенс.

— Вы правы, — согласился Паттон. — Я утешаюсь мыслью, что совершенство — это качество, присущее лишь Богу. Наши пехотинцы преследуют бегущего противника. — Генерал указал на торчавший неподалеку обгорелый танк ящеров.