Олег Бондарев. Фолиант смерти
Пролог
Ночной барг рвался с цепи. Этой ночью он мог поживиться столь любимой им человечиной, но совершенно упустил из виду прошмыгнувший мимо ужин. Как такое случилось, не объяснил бы и самый искусный дрессировщик. Неизвестный прокрался в библиотеку, что в подвале, выкрал ценнейший том, но барг даже не фыркнул. Когда дворецкий ворвался в комнату графа, тот громко храпел, возлежа на мягких перинах. В жарко натопленной комнате пахло благовониями. – Господин, проснитесь! – испуганно воскликнул слуга. Граф, с неохотой открыв один глаз, поправил съехавший набок ночной колпак и пробурчал: – Ну что там у тебя, Ломесьен? – Она украдена, господин, – робко сказал дворецкий. Старик широко зевнул: – Будет тебе говорить зага… Сон как рукой сняло. – Что?! – Малком аж подскочил на кровати. – Ты говоришь о… – Да, господин, – подтвердил Ломесьен с совершенно убитым видом. Малком открыл рот, потом закрыл, махнул рукой и отвернулся к стене. Что толку в словах? Она пропала. И где ее теперь искать, старый граф совершенно не знал.
Пара старых кляч тащила ветхую кибитку по дороге. Мужчина в зеленой куртке сидел на козлах и правил, в то время как друг его, малыш-гоблин, вырезал что-то из куска мягкого дерева маленьким острым ножом. – Ничего, – повторил мужчина, отгоняя ладонью летучих кровососов. – До города уже рукой подать… глядишь, к ночи доберемся. А нет – так в лесу переночуем. Не впервой. – Надо доехать, хозяин, – покачал головой гоблин. Мужчина поморщился, словно от зубной боли. – Ну сколько тебя говорить – не хозяин я тебе! – с укором сказал он. – Ты меня от смерти спас, – сказал карлик, продолжая свое занятие. – Последние деньги отдал… – Не последние, – возразил собеседник. – Были б последние, померли б давно, от голода или от холода ночного. – Ты будто не понимаешь, о чем я… – Понимаю, конечно. Но и ты меня пойми – не мог я по-другому. Воспитание, наверное, такое. Знаешь, когда живыми, мыслящими существами, как скотом, на рынке торгуют… в такие моменты я не понимаю, зачем этому миру нужны художники! – Чтобы украшать дома, – пожал плечами Ларри. – Чего тут непонятного? – Твоя правда, – согласился мужчина, прихлопнув комара на щеке. – Художники – дом украшать, поэты да писатели – стишки пошлые да романчики писать, чтобы лорду какому повод был за чтеньем вечерком похихикать и друзьям по случаю пересказать… Эх… Куда ж мы катимся-то, Ларри? – Не знаю, хо… Джейсон. А кабы и знал, какой мне от того толк? – Да не знал бы, – грустно улыбнулся возница. – И никто не знает, и не знал никогда. Времена теперь другие – и все тут. А почему люди меняются так, а не этак – то, наверное, одному Богу известно. Поскрипывающая кибитка тащилась по дороге медленно, будто неохотно. Старые лошади и так не отличались резвостью, а теперь еще и устали; с трудом переставляя ноги, они тянули повозку к столице королевства, к Сартону, и вряд ли кто-то взялся бы угадывать, дойдут они все же или свалятся замертво на полпути. – Может, хоть в этом городе мне найдется место? – тихо спросил у себя Джейсон. Надежда – хорошая штука. В самой сложной ситуации она заставляет вас сжимать кулаки, стискивать зубы и идти дальше, к своей цели. |
