После некоторого молчания снова раздался несколько повышенный голос несчастной девушки:

– Я должна умереть раньше моего отца! Там, на том свете, я буду ожидать его, там я встречу его, там он узнает всю правду! Там, где нет козней и коварства, я снова буду его дочерью. Слышишь ли ты меня, мститель мой? Я обречена на смерть, но я знаю, что Господь Бог снова сведет меня с отцом! Но, вот и этот валик кончился. Прощай навеки, мститель мой!

– Теперь, собственно говоря, остается прослушать еще один только валик, так как десятый и одиннадцатый не сообщают ничего интересного, – сказал Файрфильд, переставляя опять валики фонографа, – дело в том, что после этого Наталью уже больше не оставляли одну.

– Ничего не значит, – заявил сыщик, – я все-таки хотел бы прослушать все три валика.

– Как угодно, мистер Картер, – ответил Файрфильд, – впрочем, на десятом валике, действительно, имеется интересное замечание. Итак, слушайте.

Он привел фонограф в движение и снова послышался голос Натальи:

– Слава Богу, они ушли из комнаты. Надеюсь, они оставят меня в покое хотя бы на некоторое время. Очевидно, они теперь будут наблюдать за мной очень зорко. Давеча они чуть не застали меня за фонографом, а этого не должно быть, так как они уничтожат валики и никогда никто не узнает о совершенном ими ужасном преступлении. Вот они опять возвращаются. Все четверо: Макс, Рудольф, Оливетта и та девушка, которую они зовут Дианой. Они не хотят говорить мне, кто она такая. Я теперь закрою фонограф, но не остановлю его.

Ник Картер расслышал шорох платка, набрасываемого на фонограф; затем он услышал, как Наталья отодвинула стул и встала.

По-видимому, перечисленные Натальей четыре лица вошли в комнату, и сыщик дальше ничего не понял, а слышал только неясный говор.

Когда Файрфильд вставил одиннадцатый валик, Ник Картер расслышал следующее:

– Час тому назад мне удалось достать огнестрельное оружие. Рудольф находился у меня в комнате и сторожил. Должно быть, прошлую ночь он совсем не спал, так как глаза у него то и дело смыкались, и он только с трудом сидел на стуле. Затем несколько раз зевнув, он заснул. Я сейчас же вынула ключи из его кармана и вышла из комнаты. Но я не посмела сойти по лестнице в нижний этаж, так как слышала голоса в комнате рядом с передней. Да и все равно я не смогла бы выйти из дома, так как между лестницей и входной дверью приделана железная решетка. Я прокралась в одну из комнат, дверь которой была открыта. Я увидела, что в этой комнате живет Макс. Я нашла там заряженный револьвер, который и взяла с собой. Кроме того я взяла железную шкатулку, в которой, насколько мне известно, Макс хранить важные документы. Я принесла ее в свою комнату, обвязала ее веревочкой и повесила за плюшевую портьеру окна моей спальни. Это окно никогда не открывается. Там шкатулка может провисеть незамеченной целые годы. Затем я положила ключи обратно в карман Рудольфа и...

На этом кончался валик.

– И это все? – спросил Ник Картер.

– Есть еще двенадцатый, последний валик, – ответил Файрфильд.

– Вставьте его поскорее. Откровенно говоря, эта история действует на нервы.

Когда валик пришел в движение, сыщик услышал пронзительный крик Натальи:

– Назад! – кричала она, – вы видите, я вооружена! Я пристрелю всякого, кто приблизится ко мне!

– Проклятие! – яростно заревел Макс. – Это мой револьвер! Откуда ты его взяла?

– Рудольф дал мне его, чтобы я могла защищаться, – злобно ответила Наталья.