|
Морган не составлял исключения, но последующие пункты были весьма необычны: Башня, орбитальная. Башня, космическая. Башня, (гео) синхронная. Лифт, космический. Лифт, орбитальный. Лифт, (гео) синхронный. Это обеспечивало ему ознакомление почти с 90% сообщений, касающихся проекта. Правда, все действительно важные новости он и так узнавал очень быстро. У Моргана еще слипались глаза, а постель едва успела скрыться в стене его скромной квартиры, когда он заметил на пульте сигнал ВНИМАНИЕ. Нажав одновременно кнопки "КОФЕ" и "СЧИТЫВАНИЕ ДАННЫХ", он приготовился к очередной сенсации. "ОРБИТАЛЬНАЯ БАШНЯ СБИТА" - гласил заголовок. За последующие десять секунд недоверие Моргана сменилось возмущением, а затем тревогой. Тут же, переслав всю информацию Уоррену Кингсли с пометкой: "Пожалуйста, свяжитесь со мною как можно скорее", он сел завтракать, все еще кипя от ярости. Не прошло и пяти минут, как на экране появился Кингсли. - Ну что ж, Ван, - проговорил он с комическим смирением, - будем считать, что нам еще повезло. Не следует реагировать слишком бурно. Пожалуй, этот тип кое в чем прав. - Что вы хотите сказать? Лицо Кингсли стало немного смущенным. - Кроме технических проблем, существуют психологические. Подумайте об этом, Ван. Изображение померкло, оставив Моргана в несколько подавленном состоянии. Он привык к критике и знал, как на нее реагировать, более того, он наслаждался пикировкой с равными противниками и почти никогда не огорчался в тех редких случаях, когда оказывался побежденным. Но какой-то Бикерстаф... Впрочем, такие типы не переводились во все времена. Когда величайший инженер XIX века Брунель замыслил железнодорожный туннель длиной около трех километров, они кричали, что это "нечто чудовищное и невообразимое, в высшей степени опасное и непрактичное". "Невозможно себе представить, чтобы люди выдержали столь тяжкое испытание", - утверждали критики. "Никто не захочет лишиться дневного света... шум двух встречающихся поездов потрясет нервы... никто не решится на вторую поездку..." Как это знакомо! У подобных типов всегда один девиз: "Ничего не следует делать впервые". Так и этот Бикерстаф. Обуреваемый фальшивой скромностью, он начал с того, что не берется критиковать технические аспекты космического лифта, он хочет слегка коснуться психологических проблем, которые тот может породить. Их можно суммировать в одном слове - ГОЛОВОКРУЖЕНИЕ. Нормальному человеку, по его словам, присущ вполне обоснованный страх высоты, лишь акробаты и канатные плясуны не подвержены этой естественной реакции. Самое высокое сооружение на Земле не достигает и пяти километров - однако лишь немногие захотят, чтобы их втаскивали по вертикали на опоры Гибралтарского моста. Но это ничто по сравнению с жуткой высотой орбитальной башни. "Есть ли на свете человек, - витийствовал Бикерстаф, - кто хоть раз не стоял у подножия какого-нибудь огромного строения, глядя вверх вдоль его отвесной стены, пока ему не начинало казаться, будто оно вот-вот опрокинется и рухнет? Теперь представьте себе, что такое строение взмывает в облака, поднимается в черную тьму космоса и, минуя орбиты всех крупных космических станций, уходит все выше и выше, пока не покроет значительную часть пути к Луне! Триумф техники - несомненно, но в то же время-психологический кошмар. Некоторые индивиды потеряют рассудок от одной лишь мысли о чем-либо подобном. А много ли найдется таких, кто сможет выдержать головокружительный вертикальный подъем через двадцать пять тысяч километров пустоты до первой остановки на станции "Центральная"? Утверждение, что вполне заурядные индивиды могут подниматься в космическом корабле гораздо выше, абсолютно не убедительно. |
