|
Он такой уродливый... - Так он вам нравится из-за этого? - Ради бога, не считайте меня настолько ограниченным! - печально ответил Карло. - Он некрасив, это так, но у него великий ум! А какое обаяние! К тому же он пытался мне помочь. У него есть один греческий врач, который, говорят, творит чудеса... - Деметриос Ласкарис! - прошептала Фьора, в которой это имя пробудило воспоминания. - Вы его знаете? Лоренцо хотел, чтобы он мною занялся, но вся семья воспротивилась... О, как мне хочется помешать этому преступлению, но я являюсь пленником своей выдуманной роли: у меня нет ни денег, ни каких-либо других средств, нет даже верного слуги, и я не умею ездить верхом! Только на муле.., и то не так уж быстро... - Но я могу! Спрыгнув с кровати, Фьора накинула роскошный халат, который лежал рядом на стуле, взяла Карло за руку и усадила около себя на сундуке. В ней пробудилась безумная надежда, отчего сердце начало бешено колотиться. - Помогите мне завтра уехать из этого дома, - горячо заговорила она. - Я поеду во Флоренцию и разобью их планы. - Но как я вам помогу? Я ведь объяснил: я бессилен. Когда они завтра уедут, то уведут с собой всех лошадей. - Есть человек, который даст мне все, что нужно. После отъезда Иеронимы и Франческо, насколько мне известно, княгиня Риарио захочет, чтобы я ее навестила. Проводите меня К ней с официальным визитом. Все остальное она обещала сделать сама... - Вы хотите сказать, что супруга Джироламо хочет спасти Медичи? - Да, она любит Джулиано, но, без сомнения, ей надо быть очень осторожной. Неожиданно Карло сжал руку Фьоры и поднес ко рту палец, призывая к молчанию. Затем, наклонившись к ней, он чуть слышно прошептал: - Плачьте. Стоните так громко, как только можете. И он указал ей на дверь, которую кто-то пытался потихоньку открыть. Это была, без сомнения, Иеронима, потому что сам Пацци был слишком пьян, чтобы так осторожничать. Фьора немедленно принялась стонать и громко рыдать. Она замолкала, а затем снова принималась умолять, чтобы ее оставили в покое, и все это она делала настолько естественно, что вызвала одобрительную улыбку Карло. Иногда это был слабый крик, как будто ей доставляли боль, а порой это были рыдания, мольбы и жалостливые стоны. Со своей стороны Карло гневно покрикивал, и тоже вполне убедительно. Все это продолжалось довольно долго, к великой радости актеров, которые искренне веселились. Наконец Фьора издала последний крик и резко замолчала, а он невнятно произнес еще несколько слов и тоже замолк. Затем наступила полная тишина, в которой они ясно услышали звук осторожных шагов, который постепенно затихал, и шуршание шелка. - Фу! - выдохнул Карло. - А мы удачно выпутались! - Ведь мы говорили очень тихо, к тому же у вас, по счастью, прекрасный слух. - Это мне не раз помогало. Теперь Мне кажется, что вам надо поспать. - А вы? - Я устроюсь в этом кресле. Упомянутое кресло было таким же жестким, как уголовное законодательство, а две маленькие подушки не делали его мягче. Фьора немного подумала, а затем предложила: - Почему бы вам не лечь рядом со мной? Теперь мы с вами друзья, а вы мне обещали... - Верьте мне, это обещание мне ровно ничего не стоит. Вы очень красивы, дорогая Фьора, но я люблю только мальчиков! От удивления глаза Фьоры округлились, а Карло горько улыбнулся: - Это никогда никого не удивляло, даже моих партнеров, которым мой дядя хорошо платит, но при этом берет с них слово, что они не начнут болтать. |
