|
Воцарилось молчание, его нарушало лишь прерывистое дыхание де Селонже. Монах, погруженный в собственные мысли, смотрел на него отсутствующим взглядом. И вдруг он неожиданно вытащил из-под рясы небольшой бумажный свиток и вложил его в руки узника. - Один человек вчера вечером умолял меня передать вам это послание. Кажется, в нем содержится именно то, что вам так хотелось узнать. Филипп взял свиток так, как будто это была облатка <Просфора.>. Его глаза вспыхнули радостью. - Этот человек, он назвал вам свое имя? - Конечно, иначе я бы не взял у него письмо. Он сказал, что его зовут Матье де Прам. Позабыв, что он должен оставаться коленопреклоненным до тех пор, пока не получит отпущения грехов, Филипп, обрадованный этим известием, вскочил и подошел к окошку, светившему розовым светом утренней зари. Его пальцы дрожали, не решаясь развернуть тоненький свиток. Де Прам был его оруженосцем, он столько лет провел рядом с ним, бок о бок, как на войне, так и в жизни, что в конце концов стал одним из самых лучших и верных его друзей. Они расстались в марте, когда Филипп отправил его в Турень разузнать, что сталось с Фьорой. Ему была невыносима сама мысль, что он ничего не знает о ней, и никто другой не смог бы выполнить его деликатное поручение лучше, чем Матье: увидеть - и не быть увиденным, узнать, но так, чтобы никто не догадался о его присутствии. Гордость не позволила Филиппу самому поехать за своей женой, как ей того хотелось, о чем она и сказала ему самым дерзким и бесцеремонным образом. Однако больше всего его пугала последняя брошенная ею в его адрес угроза: аннулировать их брак и вернуть себе свободу... Вполне возможно, для того, чтобы отдать свои руку и сердце кому-то другому Если . - это так, то Филипп хотел бы знать, с кем ему придется драться в поединке не на жизнь, а на смерть. Хотя и вдали от него, Фьора все равно останется его женой, чего бы это ему ни стоило. Матье, кажется, не очень-то понравилось это поручение. - Ты хочешь, чтобы я исполнял там роль шпиона? - Точнее сказать - Друга. Я не могу сам поехать во Францию, поскольку, появись я там, меня сразу же упекли бы в темницу. Людовик XI знает, что я никогда не присягну ему. Он не преминул бы воспользоваться этим случаем, чтобы избавиться от меня и сделать вдовой мою жену. Но если понадобится защитить мою честь, я найду способ присоединиться к тебе. Вдвоем мы могли бы ее похитить. - В таком случае почему бы тебе не сделать это сразу? - Потому, что мне хочется дать ей еще немного времени. Потому, что я хочу знать, чего стоит ее любовь. А насилия она бы мне сейчас не простила. Немного поворчав, Прам уехал. Несколько дней спустя герцогиня Мария послала Селонже в Дижон, и он так и не смог получить столь важные для него известия. - Вы не читаете? - удивился монах. Филипп обернулся к нему. Его нерешительность была нелепа, и он хорошо это знал. А причина заключалась в том, что он боялся прочесть там жестокие для себя слова. Конечно, Матье не был летописцем, а уж пером владел и вовсе как нерадивый ученик. На него нельзя было положиться в тех случаях, когда требовалось смягчить или приукрасить витиеватой речью жестокий смысл поступков или слов. Собравшись с силами, Филипп развернул наконец записку. В ней было всего несколько строк: "У нее все хорошо. Об аннулировании брака уже не может быть и речи, так как она к сентябрю ждет ребенка. |
