— Маша, — прохрипел он. Все остальное мне не разобрать не удалось. Да, парню определенно надо работать над дикцией.

— Да, да, Гарик, все что скажешь, — я раздраженно отмахнулась, — неважно ты выглядишь, конечно. Боюсь больше тебя девушки любить не будут. Давай, я попрошу ее, чтобы она поскорее тебя отпустила, ладно? Мы с ней подружки.

Он что-то простонал в ответ. В мою душу закралось сомнение на один единственный момент, но лишь на один. К тому моменту когда вернулась Лиза, я просто возненавидела нашу организацию, потому, что даже осознавая, что все это было ненастоящим, у меня все равно дрожали руки. Видеть беспомощного избитого Гарика было выше моих сил.

— Лиз, слушай. Это же ваши дела. Можно я пойду? — тихо спросила я у нее. — Не могу я на него такого смотреть.

— Нет, Маш. Он это заслужил. Я же говорю, я делаю это для тебя. Работать рядом с этим просто опасно.

— Отпусти ее, пожалуйста, — вдруг просипел Гарик, — она же тебе ничего не сделала.

— Слушай, Лиз, — я ничего не понимала, — что происходит?

— Что происходит? — Она потерла руки. — Это я должна спросить. Почему человек, настолько опасный для других, еще не изолирован от общества?

— Что я тебе сделал?

— Лиз, ты типа кто? Агент конкурентной организации? Чего ты до Гарика-то докопалась? — все начинало становиться очень странным.

— Машенька, ты никогда не задавалась вопросом, почему это Гарику понадобился новый напарник, и что это могло такого случить с его старым напарником, что он остался одиноким?

— Отпусти меня! — Гарик задергался, а я напряглась еще сильнее. Вечер переставал быть томным.

— Как-то не задумывалась, — ответила я. — Нужен ему напарник и нужен, фиг знает, что там было до меня.

— А вот это ты зря, — Лиза закурила. Я и не знала, что она курит. — Надо было спросить, — она начала медленно расстегивать рубашку Гарика. — А то бы он тебе рассказал, что случилось с Пашкой весной, да, мрась? — Она поднесла тлеющую сигарету очень близко к торсу, но не прижигала, что давало мне надежду на несерьезность происходящего. Потому, что когда людей жгут окурками, это уже не игра. — Надо было спросить.

— Что же ты козел, сделал? — она наотмашь ударила Гарика и затушила об него сигарету.

— Хватит, — я вскочила, — я не знаю, что там у вас за тесты или что у вас произошло, но я ухожу отсюда. И Гарика забираю с собой.

— Ты никуда не пойдешь, а вместе со мной послушаешь, как Гарик расскажет тебе историю о том, почему моего брата выгнали с работы, с аннулированием всех заслуг. И как он покончил с собой. Сам Игорь Долинский лажанулся по-крупному, но как-то сумел оправдаться, за счет Пашки. И хотя все, все вокруг знали, что облажался именно Долинский, его оставили, а Пашку выперли?

— И что ты с ним сделаешь? Убьешь его? — спокойно спросила я, одновременно прикидывая, что же делать. Однако в голову ничего кроме фразы «Спасите, помогите, это я, Пятачок» не приходило.

— Нет, убить его было бы слишком просто, я приготовила ему другой сюрприз. Смотри, — она осторожно вытащила из кармана оббитую бархатом коробочку и открыла ее. Внутри обнаружилась ампула с мутной жидкостью, ярко-зеленого цвета. Увидев ее, Гарик задергался.

— Это что, абсент? — тупо спросила я. Не время конечно для шуток, но, а что делать? — Я тоже хочу. — Гадость редкостная, но куча людей находили в нем прелесть, может надо просто привыкнуть.