- Да я сам кого хочешь полечу, ребро у меня не сломано, мазь наложу дома. Мне сейчас надобно выпить, потому, что я подозреваю, что в моей жизни заканчивается очень важный период. А именно, период беспорядочных половых связей. Теперь, при встрече, я буду просить у девушек паспорт, чтобы проверить на предмет возможного адьюльтера с их стороны, ну и бегом, тоже, надо заняться. А то мало ли что, если уж боевые искусства не спасают.

 -Бегом займись, а вот с сексом завязывай, хотя бы на время,- прошипела я на него,- погубит тебя твое либидо, а мне, потом, привыкай к новому напарнику.

 - Уж кто бы говорил!- Огрызнулся Долинский. - Я, хоть ,первый раз попался, а вот ты бы все- таки не толковала, так буквально, что путь к сердце мужчины лежит через желудок и завязывала бы со своими кавалерами- вампирами.

 -Так, - шефу надоело нас слушать,- выметайтесь, оба! Сейчас же. И Игорь, - окликнул он ковыляющего Гарика, - подумай, о чем я тебе сказал.

 - Ужас, какой,- как только мы перешагнули порог кабинета, Гарик повис на мне.- Знаешь, Машунь, я всю жизнь тешил себя мыслью, что неплохой боец, но сегодня понял, это, конечно, правда, но только в случае с человеческим противником. Потому как бороться с платяным шкафом- бесполезно. Только облить бензином и поджечь.

 -Пойдем, горе мое, выпьем, и ты поедешь домой, а я на задание, угощу тебя, так и быть уж.

 - Мужчина я, угощаю я - начал было возмущаться Долинский, но я его прервала:

 -Радость моя, ты сегодня уже почувствовал себя мужчиной, даже дважды. Пойдем, я куплю тебе выпить, поесть, а ты будешь смотреть на меня и скупая мужская слеза, будет стекать по твоей вечно небритой щеке, радуясь, какую удобную подружку, ты сумел себе воспитать- к посторонним женщинам не ревнует, кормит тебя, поит, за свой счет, да еще и уговаривает . Цены ей нет, -разошлась я.

 -В таком свете, это, пожалуй, и в самом деле, довольно заманчивое предложение, - кивнул Гарик.-Пошли.

 И мы поехали с ним в вампирский бар, потому, что по словам Игоря, на людей он смотреть больше не мог, а вот вампиров пожалуй бы и выдержал. Тем более, что в баре могла оказаться пара красивых женщин. Да и меня, по его словам, надо было чем-то занять. Он вполне здраво предполагал, что вместо того, чтобы выносить ему мозг и учить жизни, я буду пялиться на окружающих мужчин и строить им глазки. Кухня там была хорошая, человеческий алкоголь присутствовал, поэтому через час, и мне и Долинскому жизнь не казалось уже такой беспросветной: только ему она не казалось 'после', а мне 'до' определенных событий нашей жизни.

 Когда я была уже подготовлена к своей работе, то есть изрядно пьяна, осматриваясь по сторонам, и выбирая себе потенциальный объект для будущих действий, закуривая, не помню уже, какую по счету сигарету, на мое плечо опустилась рука.

 - Тебе больше не надо курить. Никогда,- сказал хранитель, выдернул у меня изо рта сигарету и затушил в ближайшей пепельнице.- Через двадцать минут, ты должна быть на месте, и я тебя, так и быть доброшу, пойдем.

 - Сейчас, только попрощаюсь с Игорем, - ответила я, но меня остановил холодный взгляд.-

 Я сказал, идти сейчас. Ты увидишься с ним завтра, зачем тебе прощаться

 К логике было не придраться, поэтому я уныло поплелась заступать в смену.

 В этот раз все было еще хуже. Сделала я гораздо меньше, вымоталась гораздо больше, и ничего не обнаружила. Я думала, что Чарльз будет на меня орать и сомневаться в моем профессионализме, но когда, под утро, он пришел меня забрать, то лишь окинул меня взглядом и молча, отвез домой. Так началась худшая неделя в моей жизни за последние лет пять.

 Каждый вечер, я, в сильно нетрезвом состоянии, переставляла ноги, чтобы начать со станции, на которой я закончила накануне, пытаясь найти и прощупать, есть ли там, то, что показал мне Чарльз в первый день, то, что я почувствовала тогда.