Сергей Пономаренко. Формула бессмертия
Пролог Пять лет тому назад
Он стоял перед окном и смотрел, как дождевые капли барабанят и растекаются по стеклу. Совсем как его мысли — бесформенные и бессодержательные. Апатия безраздельно владела им, требуя бездействия и отрешенности. От голода возникли спазмы в желудке — он не ел с самого утра, да и вчерашний ужин был чрезвычайно легкий. В эту ночь ему приснился сон: внутри него находятся песочные часы, из них каждую миллисекунду истекает песок, заставляя изменяться внешне, и с последней песчинкой он рассыплется, превратится в прах. Он хочет перевернуть эти часы и заставить время течь по-новому, но не может! Хорошо, что это только сон, однако он оставил тяжелый осадок на весь день. Он резко встал и решительно стряхнул с себя обволакивающую лень. Пора обустраиваться! Квартира в запущенном состоянии, надо навести в ней порядок. Можно будет по Интернету заказать уборку на дом. Раздался нетерпеливый долгий звонок в дверь. «Это не ко мне! Никому не известен мой новый адрес. Со мной тут лишь покой и одиночество — благоприятная среда для размышлений. Никто и ничто не должен помешать моим планам». Звонок настойчиво трезвонил, раздражая и нервируя. «Это пришли к прежнему постояльцу. Придется открыть и пояснить». На пороге стоял небритый мужчина в майке, потертых спортивных брюках и тапочках на босу ногу. — Вано где?! — нетерпеливо спросил он, вытягивая шею, словно жираф, и пытаясь заглянуть дальше в коридор. — Мне дрель нужна! — Если Вано тот, кто жил здесь раньше, то он съехал. — Ты купил квартиру или снимаешь, как Вано? — Снимаю. — Я сосед из квартиры напротив. Вот сволота Вано! Взял у меня дрель на время и улизнул вместе с ней. — Можете поискать ее, наверное, она лежит в каком-то ящике шкафа. Я еще не раскладывал свои вещи. — Поищу, — проворчал мужчина, словно делая этим одолжение, и решительно зашел в коридор. — Меня Федей кличут. Дрель обнаружилась почти сразу, в шкафу для верхней одежды, стоящем в коридоре. — Вот она, родимая! — обрадовался Федя. — Если тебе что надо будет — обращайся. Вижу, ты мужик толковый. Я в нашем ЖЭКе работаю столяром. — Давно ты в этом доме живешь? — Считай с рождения. — Федор хохотнул. — Тебе дом наш обшарпанный понравился? — Наоборот. Квартиру снял, а после узнал, что вроде плохая история в ней произошла. Толком не знаю, что именно. Вроде тут убили кого? — Петрович просил не рассказывать — жильцов не отпугивать. Но раз ты все равно в курсе и по виду крепкий мужик, в обморок падать не будешь. С квартиры не сбежишь? — Куда я денусь — за полгода вперед заплатил. — В конце семидесятых жил тут художник, я тогда совсем пацаном был, но его помню. Очень высокий и худой, нос крючком, волосы у него длинные были, до плеч. Тихо жил. Бабы к нему часто ходили, типа натурщиц. Были они его любовницы или в самом деле ему позировали, хрен поймешь, меня тогда это не интересовало. Мы жили, как сейчас, — двери в двери, сам понимаешь, по-соседски, то ему что-то понадобится, то отцу. В общем, несколько раз я у него в квартире в то время побывал. Кругом картины, все стены ими увешаны, мольберт — словом, из обстановки, кроме картин, ничего не запомнилось. Хотя нет, диван у него был, сложенный «книжкой», и круглый стол. Вдруг милиция приехала, тогда масок-шоу не было, и его по-тихому арестовали. Помню, вывели его на улицу в наручниках, сам он бледный, а глаза горят. Суд над ним был закрытый, больше он в квартиру не вернулся, а через год там поселился Петрович с семьей. |
