Вооружившись своей художественной концепцией, она нарядилась в свадебное платье и проехалась автостопом по Ближнему Востоку. В турецком городе Гебзе, в окрестностях Стамбула, она была убита. Доказательство провалилось. Поэтому лучше избегать крайностей.

Каждое утро Оксаны начиналось с мыслей о Кристине, которые не покидали ее ни днем, ни ночью. Ее мучило желание самой включиться в поиски девушки, хотя она и понимала их неэффективность без знания языка.

В Стамбуле условно различают европейскую и азиатскую части, разделенные проливом Босфор, и основная часть публичных домов издавна расположена на европейской части, в районе Бейоглу, на улицах Кадем и Зюрафа. Но это не означало, что Кристина могла находиться именно там, с таким же успехом она могла оказаться в публичном доме в районах Аксарай и Лалели или даже в цыганском Сулукуле.

Оксану мучило острое желание побывать в тех местах, хотя она понимала, что это ничего не даст для поисков Кристины. В некоторые турецкие публичные дома был запрещен доступ не только женщинам, но даже европейцам, разве что в сопровождении турок. Со слов Мустафы, это объяснялось тем, что основной контингент подобных «увеселительных» заведений составляли не представительницы стран Восточной Европы, а сами турчанки, буквально проданные своими семьями или экс-супругами за реальные или предполагаемые нарушения морали и просто за безнравственные действия. И это были не самые страшные наказания за подобные проступки, так как в пределах больших городов действовали тайные религиозные суды — «темные трибуналы», следящие за соблюдением традиционной исламской этики и беспощадно наказывающие нарушителей.

Номер микроавтобуса, который запомнила Оксана, помог установить его владельца и несколько продвинуться в розыске. Но Мустафа по-прежнему считал, что еще преждевременно обращаться в полицию.

— В чем мы можем обвинить хозяина автомобиля?

— Как в чем? — возмутилась Оксана. — В похищении человека! Во всем мире это считается очень серьезным преступлением, и думаю, что Турция в этом смысле не исключение! А я — свидетель!

— Сколько, ханум, ты насчитала похитителей? Троих? Свидетельства троих турок, что они к этому непричастны, против одной «европейки»? Как думаешь, к чьим словам полиция прислушается?

— Подключим наше посольство.

— Это долгая песня, ханум. К тому времени, как дипломатические каналы заработают эффективно, девушка может исчезнуть. Бесследно! Недавно двое турок были обвинены в том, что они живьем закопали нелегально работавшую у них проститутку, попытавшуюся убежать. Они получили тюремный срок: один — три, другой — шесть лет. А в чем обвинят этих похитителей, уважаемая ханум, если девушку не найдут?

«Нет тела — нет дела!» — вспомнила Оксана давнюю поговорку, которая в ходу не у одного поколения следователей. И она согласилась с доводами Мустафы.

Втайне от Мустафы Оксана каждый день переезжала через двухуровневый Галатский мост, выходила на станции Каракёй, недалеко от Галатской башни, остроконечной вершиной устремившейся в небо.

Эта часть города располагалась на холмах и была плотно застроена, поэтому выглядела как огромная гора. Кругом высились огромные мечети, вились узенькие улочки, застроенные старинными домами с увитыми плющом подъездами. Улицы здесь вели то вверх, то вниз. Оксана спускалась в портовую часть, однажды даже посетила Рыбный рынок, где от обилия всевозможных морских чудищ и специфического запаха ее чуть не стошнило.

«Генел эвлер» она видела только издали, они ничем не отличались от соседних зданий, разве что тем, что в темное время суток обильно освещались «красными фонарями». Возле них имелись кабинки уличного туалета и душа — чтобы мужчины могли заранее подготовиться к удовольствию.