Изменить размер шрифта - +
Причем вчера. Все вместе — на пятьдесят четыре тысячи. Цифра просто гигантская. Жалованье чиновника полиции за пятьдесят лет, не меньше. Как видно, господин Донской был не стеснен в средствах.

Но зачем такая куча денег сразу? От статуи откупаться? Так ведь каменный истукан равнодушен к земным богатствам. Или пару домов на Невском проспекте захотелось купить? Еще и на пароходик останется. Если деньги ему выдали сторублевками, «кирпичик» получился солидный, размером со среднее полено. В карман не запихнешь. Но в кабинете денег не нашлось.

Появление в гостиной чиновника полиции, хоть и юного, камердинер встретил резвым подскоком, изъявив всю преданность, на какую был способен.

— Что с Иваном Ивановичем? — спросил он, будто сидел у постели умирающего родственника и теперь ждал окончательный диагноз врача в тайной надежде на чудо или наследство. Но в ответ получил строгий вопрос:

— В котором часу ушли из дома?

— После девяти, — вежливо напомнил Лопарев.

— Прошу точнее.

— Быть может, без четверти десять или что-то вроде того.

— Когда вернулись в квартиру?

— Около полуночи.

— Где провели время?

— В «Мадриде», чтобы далеко не ходить. Трактир закрывался, я и вернулся. А почему вы задаете такие странные вопросы, господин полицейский? Что с господином Донским, ответьте же, наконец…

Но мольбу Ванзаров пропустил мимо ушей.

— Когда вернулись, свет в окнах кабинета горел?

— Позвольте… Дайте вспомнить… В прихожей свет горел, да и в других комнатах, как я оставил. Наверняка и в кабинете горел.

— Слышали оттуда какой-то шум или удары?

— Да как же я мог слышать, когда меня здесь не было! — искренно поразился камердинер.

— В вашем присутствии шум был?

— Какой шум! Иван Иванович по кабинету гуляли-с и о чем-то размышляли-с. Мне даже рукой не махнули-с. Я сам входную дверь запер.

— А после вашего возвращения?

— Нет, тихо было.

— И вас не удивило, что из кабинета не раздается смех или звон бокалов?

Лопарев всем видом выказал глубокое удивление:

— С чего мне беспокоиться?

— Может, постояли у двери, послушали. Дело обычное…

— Не имею таких привычек, господин Ванзаров…

— Не стоит обижаться, Василий Николаевич, я должен был об этом спросить. Объясните: если в квартире было тихо, как вы поняли, что Иван Иванович дома?

— Что ж тут странного: пальто на вешалке, дверь я сам открыл, да и про ключ изволите знать.

— А в спальню заглядывали?

Василий Николаевич взглядом дал понять, какое гнусное оскорбление ему нанесено, и добавил:

— Камердинером служу-с, а не любопытной горничной…

Примирительно помахав ладошкой, словно гася разгоравшийся пламень, Родион спросил:

— Где господин Донской хранит деньги?

— Наверное, в банке, он мне не докладывает. Небольшая сумма на хозяйство лежит в кухонном буфете, если изволите…

— Вчера утром Иван Иванович получил более пятидесяти тысяч. Вы можете предположить, на что он собирался их потратить?

Строгие бровки камердинера полезли на лоб, выражая глубочайшее удивление:

— Сколько?!

Родион повторил.

— Ума не приложу! Это поразительно! — Лопарев никак не мог справиться с чувствами, даже шлепнул по жилетке. — Нет, ну только подумайте! А мне заявил, что стеснен в средствах. Жалованье за две недели задерживал… Пятьдесят тысяч!

— Донской сделал значительную покупку? Дом? Акции?

— Не могу знать, он мне не докладывал.

Быстрый переход