8 августа Степашин прилетел в Махачкалу, чтобы организовать отпор бандитам, но развязывать настоящую войну он не хотел, поэтому его сменили на человека, который без колебаний отдал приказ «мочить» боевиков. Желание Степашина избежать жертв стоило ему карьеры.

Боевики хорошо подготовились к операции в Дагестане. Федеральных сил было недостаточно. Хотя Степашин рассказывал потом журналистам, что еще начиная с марта готовился план ведения боевых действий в Чечне:

— Мы планировали выйти к Тереку в августе — сентябре. Так что это произошло бы, даже если бы не было взрывов в Москве. Я вел работу по укреплению границ с Чечней, готовясь к активному наступлению…

Федеральные войска умело действовали в Дагестане, не так как в первую чеченскую войну. Новая тактика формировалась под влиянием современного мирового опыта — подавление авиацией и артиллерией огневых точек противника, расчленение и окружение отрядов противника, отказ от традиции брать населенные пункты к заранее установленной дате или к празднику.

Когда проникших в Дагестан боевиков фактически уничтожили, в Москве и в других городах прозвучали взрывы. Это были хорошо подготовленные террористические акты. Погибло несколько сот человек.

С самого начала исходили из того, что взрывы — дело рук чеченских террористов. Эти взрывы не были ответом на поражение в Дагестане. Их готовили загодя. Когда один теракт следует за другим, это и есть классическая стратегия напряженности — попытка запугать целую страну.

Из всех видов терроризма мы столкнулись с худшим. Вести борьбу с исламским экстремизмом невероятно трудно, добиться настоящего успеха и полностью себя обезопасить практически невозможно.

Террористические группы исламистов очень трудно обнаружить. Это тесно связанные между собой кланы численностью в несколько сотен человек, из них лишь немногие посвящены в дела террора.

Кто-то разрабатывает такие операции — надо знать, что и как взрывать. Кто-то вербует и обучает боевиков. Кто-то предоставляет большое количество взрывчатки и умело собирает взрывное устройство. Кто-то снабжает группу поддельными, но надежными документами. Кто-то обеспечивает им поддержку — доставляет в город, снимает квартиры, предоставляет машины — угнанные или с фальшивыми номерами.

Взрывы в Москве и в других городах изменили настроения в стране. Люди почувствовали себя беззащитными, они хотели, чтобы их избавили от страха новых взрывов. И они приветствовали твердость премьер-министра Владимира Путина и решение генералов не останавливаться на административной границе с Чечней, а двигаться дальше, чтобы полностью ликвидировать источник опасности.

Сергей Степашин рассказывал журналистам:

— У меня был другой план. Он предусматривал продвижение наших войск до Терека и укрепление границ Чечни со Ставропольским краем, Ингушетией и Дагестаном. Но когда военные без потерь продвинулись до Терека, они решили, что дальнейшее продвижение тоже не вызовет никакого значительного сопротивления. Сработала инерция советской военной машины…

Сначала военные говорили о санитарном кордоне вокруг Чечни, о том, что войска остановятся на Тереке, чтобы не пропустить в Россию террористов. Но создание санитарного кордона — это лишь попытка обезопасить себя и отложить на потом решение проблемы Чечни.

Всем стало ясно, что даже успешная боевая операция в Дагестане не означает, будто конфликт закончен и на Северном Кавказе воцарились мир и покой. Не трудно было предположить, что через несколько недель, через месяц неминуемо произойдет новое вторжение, и опять начнутся бои. И так будет происходить до тех пор, пока не начнутся поиски политического решения главной проблемы — проблемы Чечни.

Только никто в Москве не знал, как быть. Отгородиться от Чечни, установить настоящую границу — значит отказаться от части российской территории.