Когда мы вернулись домой, я понял, почему она плакала – пришло письмо из армии, чтобы я явился на призывной пункт или что‑то в этом роде. Не знаю, чего они там хотели, зато мама знала – шел 1968 год и у них была куча всяких проблем, которые нужно было улаживать.

Когда я поехал на призывной пункт, мама дала мне письмо от директора школы, но получилось так, что я его потерял по дороге. Ну и зрелище это было! Огромный черный парень в форме орал на людей и разгонял их по кучкам. Мы встали перед ним и он заорал:

– Парни, половина туда, половина сюда, а третья половина – на месте!

Все переглянулись, не зная что делать, и даже я понял, что этот парень

– придурок.

Меня отвели в комнату, нас выстроили и сказали раздеться. Мне не очень‑то хотелось, но остальные разделись, так что и мне пришлось. Они посмотрели у нас все места – нос, глаза, уши, рот, и даже там. Потом они мне сказали: «Наклонись!», я наклонился, и вдруг кто‑то как схватит меня за жопу!

Вот те на!

Я повернулся, и хватил этого гада по башке. Тут все как‑то забегали, и куча народу на меня навалилась. Но мне‑то к этому не привыкать! Я из раскидал и выбежал в коридор. Когда я приехал домой, и рассказал маме, она мне сказала: «Не волнуйся, Форрест, все обойдется!»

Но не обошлось. Через пару дней к нашему дому подкатил микроавтобус и несколько человек в форме и черных шлемах зашли к нам и спросили меня. Я спрятался в своей комнате, но мама сказала, что они просто ходят подвезти меня к призывному пункту. По дороге они на меня так смотрели, словно я был чудищем каким‑то.

Привели в большую комнату и там был пожилой человек в роскошной форме, он тоже сверлил меня взглядом. Тогда они дали мне другой тест, уж полегче, чем футбольный тест в колледже, но все равно, было не так‑то просто, его написать.

Когда я кончил, они отвели меня в другую комнату, там сидело четверо‑пятеро парней за длинным столом, они стали спрашивать вопросы, и передавали друг другу что‑то вроде моего теста. Потом они что‑то говорили, собравшись в кружок, а кончилось все тем, что подписали какую‑то бумагу, и дали мне. Я привез ее домой, и мама как прочитала ее, так стала кричать и славить Господа, потому что там оказалось написано «временно не годен», потому что я оказался слишком глуп для армии.

Тогда же случилось кое‑что, наверно, самое важное в моей жизни. Была у нас такая жиличка, по имени мисс Френч, работала телефонисткой. Очень милая дамочка, только замкнутая … но вот как‑то ночью, когда было очень жарко, и началась буря, она высунула голову из двери комнаты – а я как раз шел мимо – она мне и говорит:

– Форрест. у меня есть коробка шоколадных конфет, не хочешь попробовать?

Я сказал:

– Да, – и она завела меня в комнату, где была коробка на комоде. Она дала мне одну попробовать, и спросила, не хочу я еще, и сказала сесть на кровать. Я съел наверно десять или пятнадцать конфет, а за окном сверкали молнии. а она как‑то повалила меня на кровать, и стала гладить очень так нежно.

– Закрой глаза, – сказала она, – все будет очень хорошо.

А потом случилось такое, чего раньше никогда не случалось. Не могу сказать, что она такое делала, потому, что глаза‑то у меня были закрыты, и вообще, мама бы меня убила. Но вот что я вам скажу – после этого я стал смотреть на будущее совершенно иначе.