– Интересно, переходной кожаный пиджак. Нет, я прекрасно помню, что Шурик относился к нему как к родному. Швырял где ни попадя, например в автобусе, в кафе.

– Это не довод. Ты эту шмотку тоже швырнула. И, на мой взгляд, сделала это очень бездушно. А у Шурика душевно получалось. И несколько небрежно. Как у человека, которому есть чем швыряться, не пробросается. Странно, что Кочневы об этом билете и не вспомнили. Может, Шурик его где-то нашел? – Подруга посмотрела на меня с надеждой.

– В поезде «Хельсинки – Москва»? Или в Стокгольме? Кто-то ехал оттуда с пересадками? «Мальчик хочет в Тамбов».

– Не умничай. Это версия твоего Ефимова. Он предположил, что в общей массе туристов был некий господин Ельцов М.П. из Тамбова. Он этот билет и потерял. Разумно? Разумно. А Шурик спьяну подобрал. Какой-никакой, а документ. Мы, россияне, народ бдительный. Кстати, твоя незабвенно-выдуманная покойная тетушка именно из Тамбова. Надо бы помянуть, да некогда. Одевайся. Дмитрий Николаевич поддержал твое стремление избавиться от этого неудобного «портмоне» из натуральной кожи.

Мне совершенно не хотелось снова переодеваться и куда-то нестись. Мысленно я, как предостерегала Наташка, кромсала пиджак забывчивого Шурика вдоль и поперек, посыпая сверху клочками выпавших из него у. е.

– А на завтра нельзя эту поездку перенести? Суббота. Как выспимся, так и поедем.

– Что-то похожее твой Димка сказал. Только с другим смыслом, передадим шмотку со всем содержимым по назначению и завтра будем спать спокойно. Одевайся, говорю. Твой Ефимов носом чует исходящую от пиджака неприятность и предпочитает немедленно от него избавится. Сколько угодно случаев, когда мошенники подкидывают растяпе кошелек, а потом требуют с него сумму, которая там и не залеживалась.

Пересиливая новую волну раздражения, на сей раз против себя, растяпы, я принялась собираться. В тот момент еще не осознавала, что это раздражение, вызванное нежеланием ехать к Кочневым, не что иное, как интуитивное стремление избежать грядущих стрессов. Впрочем, колесо этой истории уже завертелось, они все равно бы о себе напомнили. Независимо от этой поездки. Разве что позднее.

Лестничная клетка освещалась одним противно моргающим и потрескивающим плафоном лампы дневного света. По обе стороны имелись две металлические двери с табличками номеров квартир.

– Коридорная система, – глубокомысленно заметил Димка. – Нам направо. – И решительно нажал на кнопку звонка шестьдесят седьмой квартиры. Потом он еще пять раз повторял свою попытку, не желая отказаться от намеченного плана во что бы то ни стало вернуть пиджак хозяину. На шестой инициативу перехватила Наташка и позвонила в соседнюю квартиру. С таким же результатом.

– Вымерли здесь все, что ли? – громко возмутилась подруга и нажала на кнопку. Очередной раз. В этот момент открылась кабина вновь прибывшего трудяги лифта и на нас с подозрением воззрился пожилой мужчина и одна морда собачьей национальности, помесь овчарки с вольной дворнягой. Одновременно открылся и «железный занавес», явив нашему взору сразу двух представительниц прекрасного пола. Одной было лет шестьдесят, другой – в десять с лишним раз меньше. Очаровательная девчушка с льняными кудряшками, огромными, в половину лица, любопытными глазами. И губки бантиком. Чудо, похожее на пушистый цветок.

– Ну че открываете кому попало, не спрашивая? – сердито поинтересовался мужчина, сдерживая стремление собаки рвануть к родным людям.