– Я сейчас вам покажу такой атас! – улыбаясь, пригрозила Нелли Михайловна, неся на подносе вкусно запечённого гуся, – Настя и как ты умудрилась заказать в ресторане, не могла мне позвонить и сказать, что приезжаешь? Я что хуже бы приготовила?

– В следующий раз так и сделаю. А когда вы ко мне всей компашкой приедете? – Настя обняла и поцеловала в щёку Нелли Михайловну, – если бы вы знали, как я вас всех люблю!

– И мы тебя очень любим, – женщина обняла и тоже поцеловала Настю, к ней присоединилась и Ася.

– Гусь стынет бабоньки, к гусю ещё выпить полагается, садитесь, а то целуются и целуются, – позвал всех к столу Пётр Кузьмич, – Марта чего ты стоишь?

Марта, отходя от окна, мельком взглянула на улицу и тут же отшатнулась.

Напротив её дома стоял Артём и смотрел на их окна. Марта еле сдержала себя, чтобы не позвать его подняться к ним.

Оставив Нелли Михайловну, которая допрашивала Настю, уже в который раз о жизни в Финляндии, особенно о ювенальной полиции и внимательно слушающую их Асю, Пётр Кузьмич позвал Марту на кухню, на «чашку чая» наедине.

– Я вот, что подумал, ты говорила кому-то из наших о том, что знакома с Лисневскими?

– Нет.

– Ну и ладненько. Я, думаю, Артём твой не будет возражать, если в протоколе будет указана та же причина ссоры его с Лисневской, но без указания имени. Ну, была девушка, была такая ситуация. Чисто семейная разборка. Дела давно минувших дней. А то как-то, коней не положено менять на переправе. Дело то путанное, какое-то. Отдавать другому… Ты как на это смотришь?

Марта обняла за шею и поцеловала полковника в щёку.

– Спасибо, товарищ полковник. Я разберусь, не сомневайтесь.

– Что ты, детонька, если бы я в тебе сомневался, разве бы мы сейчас сидели здесь, в твоём доме, дорогая моя майор Снежина.

– Валентина Михайловна вот вы мне скажите, пожалуйста. Я вас обидел чем-то?

– Бог с вами, Алексей!

– Нет, вы мне объясните, может я вас когда-то оскорбил?

– Но что вы такое говорите? – испугано отвечала ему соседка.

– Тогда объясните, почему вы такую дурость обо мне распространяете?

Почему вы сказали, что я угрожал Капе, что я ругался с ней? В конце концов, вот эта женщина, – он стал обращаться к брату и жене, – она заявила, что я нацепил какую-то бороду и пришёл убивать Капу.

– Вы пьяны, Алексей. Так нельзя себя вести. Успокойтесь. Если я что-то и сказала правоохранительным органам, то только то, что говорила мне сама Капочка.

Артем, извинившись за Алексея, увёл его на воздух, где еле успокоил брата.

Уже в тесной квартирке Лилии Ивановны на небольшой кухне, где хозяйка накрыла на чай и уговорила Артёма выпить чашку горячего, крепкого напитка, она спросила его: – Артём, если не секрет, между вами и этой женщиной майором что-то было? Если не хотите не надо, не рассказывайте.

Но, Артём рассказал. Он понял, что ему надо кому-то рассказать, но не для исповеди, скорее для того, чтобы освободить свою душу, от тяжести, которую он нёс в себе все долгие, долгие семнадцать лет.

– Я подлец. Понимаете, мне до сих пор стыдно.

Артём посмотрел на Лилию Ивановну, она сидела и молча, слушала его рассказ. По её щекам катились слёзы.

– Не плачьте, я расстроил вас. Понимаете, теперь получается, что я возможно подозреваемый в убийстве собственной бабушки.

– Артём всё можно исправить, только прошлое вернуть нельзя. Вы знаете, а я ведь давно знала вашу бабушку.

Женщина опустила голову и сжала двумя руками чашку с горячим чаем.