– Так я пошел?

– Будут новости, заходите. – Пафнутьев все никак не мог остановиться на чем то одном, выбрать, обращаться к гостю на «ты» или все таки на «вы».

– Будут. Обещаю.

– Тогда тем более заходи.

– До скорой встречи, уважаемый Павел Николаевич.

– Будь здоров!

«Вот и ушел странный человек, который назвался Ваней. Он якобы знаком с Евдокией Ивановной, вокруг которой вьется вертится еще один странный человек, который называет себя юристом и берется предсказывать исход судебного процесса.

Какой вывод напрашивается из всего этого, дражайший мой Павел Николаевич? Ты узнал что нибудь новенькое? Нет, Паша, ничего ты не узнал. Что нибудь выпытал у тебя этот нежданный гость? Вряд ли. Ничего он не выпытал. Похвастался, что знает о белой курточке без пуговицы, и был таков.

Так чего же он все таки хотел?

На этот вопрос может ответить только один человек. Зовут его Евдокия Ивановна.

Ну так что, Евдокия Ивановна, золотая вы моя. Надо бы нам с вами повидаться. И не тогда, когда вам этого захочется, когда у вас созреют вопросы, недоумения, нетерпения. Ведь у вас есть телефон, а у меня – его номер».

Павел тут же набрал этот самый номер и проговорил:

– Евдокия Ивановна? Здравствуйте! Пафнутьев на проводе. Я сейчас еду к вам.

– Появилось что нибудь новенькое?

– Вас трудно удивить. Новенькое может быть только у вас.

– Ну, что ж. Всегда вам рада. Я на месте.

Евдокия Ивановна встретила Пафнутьева у калитки. Расположились они за столиком в саду.

– В дом не зову. Грустно там, – пояснила женщина.

– Понимаю.

– Девочек похоронили. Вы, наверно, знаете, народу было – чуть ли не полгорода.

– Знаю.

– Врач сказал, что каждая получила камнем по голове. Но все оставались живы. Значит, засыпали их прямо так. Умерли они от удушья. Пуговичка помогла?

– На пуговичку вся надежда.

– Значит, Света вас поддерживает?

– Говорю же – на нее вся надежда. Приходил ко мне мужичок, на вас ссылался, Иваном назвался. Ваш человек?

– Мой. Не забывают они меня.

– Зачем приходил – не сказал.

– Познакомиться хотел. Вы ему понравились. «Теперь я спокоен». Это он так сказал, когда от вас вернулся.

– Надо же!..

– Все бы хорошо, но вот обедню вы, Павел Николаевич, нам маленько подпортили.

– Это как же?

– Спрятали убийц в надежное место. Нам теперь до них не добраться.

– Не переживайте, Евдокия Ивановна. Не вы, так другие доберутся. Разговор у них будет покруче вашего.

– Может, и покруче, да не наш. А мне бы хотелось самой с ними побеседовать по душам.

– От общения с вами им не уйти! – произнес Пафнутьев странные слова.

– Это как же вас понимать, Павел Николаевич?

– А вот так и понимайте, как слышали. Вы мне не все выкладываете, и я от вас таюсь. Профессиональная тайна. Так это называется. Но должен вам и замечание сделать. Слишком многие знают и про курточку, и про пуговку, и про то, какие мы с вами весточки получаем с того света. Я вас хорошо понимаю. Трудно все это в себе носить, но поосторожней бы надо, Евдокия Ивановна!

– А теперь то, Павел Николаевич, чего мне бояться?

– Что? Совсем нечего?

– Совсем!

– Ошибаетесь. С вами в доме кто нибудь ночует?

– А зачем?

– Надо.

– Да ладно вам, Павел Николаевич!

– Повторяю – надо. Вот пусть бы Иван и поставил раскладушку.

– Обязательно передам ему ваши слова! – с усмешкой проговорила женщина.