— Уверен, что нам действительно предстоит поездка во Францию. Дело в том, что в жилах особы, которая сообщила мне это, течет французская кровь. Она близка к французскому послу в Варшаве графу де Брежи и даже к польской королеве. Когда она сказала, что меня ждет вызов в Варшаву, я тоже не поверил, но, как видишь, сбылось…

— Значит, речь идет о француженке… — задумчиво подытожил Хмельницкий.

— Не о француженке, полковник, о Франции, — язвительно уточнил Сирко.

Снова появился хозяин постоялого двора. Он лично наполнил вином кубки «достойных господ ясно-очень-вельможных полковников, славных настолько, что о них знают во всем крещеном мире, от горы Араратской до морей гиспанских». Произнеся такой тост, Изаарян, чтя традицию, первым пригубил вино и потом долго причмокивал, расхваливая его, словно собирался продать «ясно-очень-вельможным господам полковникам» все свои питейные запасы.

Слушая его, Хмельницкий кивал, поддакивал и понемногу отпивал вино, терпеливо ожидая, когда бурный фонтан славословия этого человека наконец-то иссякнет.

— Ты назвал графа де Брежи, — обратился Хмельницкий к Сирко, когда трактирщик, в конце концов, удалился. — Вчера в приемной канцлера сообщили, что к полудню меня ждет посол Франции граф де Брежи. Но я решил было, что это связано с обидой, нанесенной реестровцами кому-то из французских подданных. Их теперь на службе у короля Речи Посполитой немало.

— Возможно, разговор пойдет и об этом. Послы на то и послы, чтобы вступаться за подданных своего короля. Но попомнишь мое слово: им нужны наши сабли.

— И головы, — напомнил Хмельницкий. — Тогда сколько же им может понадобиться наших сабельных голов?

— Этого я не знаю.

— Когда в 1635 году австрийский император Фердинанд II вступил в союз с Испанией, чтобы выбить французскую армию из Бельгии, он, помнится, нанял около семи тысяч казаков.

— Сотник Гуран тому свидетель, — подтвердил Сирко. — Был сформирован целый казачий корпус. Полководец Валленштайн требовал тогда от императора и короля дружественной Польши, чтобы они присылали ему именно украинских казаков, а не польских гусар.

— Собрать бы теперь всех уцелевших, что вернулись из австрийской армии. Их опыт нам очень пригодился бы.

— Чтобы использовать его, воюя уже на стороне французов?

— Зачем? Эти казаки нужны мне в Украине. Здесь они нужны мне, понимаешь, Сирко, здесь. С тобой я могу быть откровенным, — молвил он, встретившись с недоуменным взглядом Сирко. — Собрать бы несколько полков хорошо обученных казаков, да с артиллерией. И еще бы татарскую конницу.

— Которая одним видом своим, криком и жестокостью, наводит страх на польских гусар, драгун и прочих жолнеров, — охотно развил его мысль Сирко. — Вот только заполучить татар будет еще сложнее, чем собрать уцелевших воинов-казаков полководца Валленштайна.

— Украине теперь тоже нужна армия, — мрачно проговорил Хмельницкий. — Не меньше, чем Валленштайну или польскому королю Владиславу.

— Но и при армии, без легкой татарской конницы нам не обойтись. Так что, хочешь не хочешь, а придется тебе, Хмель, посылать меня в Бахчисарай.

24

В горах Крыма было немало мест, попадая в которые, Ислам-Гирей сразу же забывал о жаре и долгом пути, о выжженной степи и дворцовой суете. Оставались позади скудные пейзажи холмистого предгорья, и перед небольшой ханской кавалькадой вдруг открывался удивительный, отстраненный от всего суетного и преходящего, таинственный мир горной Тавриды.