После завтрака он вышел в сад. Там весело щебетали птицы, а со стороны огорода доносились восторженные детские вопли. Желая взглянуть, что там творится, Дэвид направился по тропинке к калитке. Сторм с Гасом с громким визгом носились друг за другом по дорожкам между грядками, держа в руках извивающихся червяков. Жан-Поль копался в земле, стоя на четвереньках, и, что самое удивительное, Миранда тоже что-то сажала, ползая на коленях. Лицо ее раскраснелось, волосы растрепались. Рядом, уперев руки в необъятные бедра размером с небольшой континент, стояла толстуха Генриетта, ее новая подруга. Все трое беззаботно смеялись. Дэвид почувствовал себя лишним. Эта развеселая компания напоминала большую дружную семью, собравшуюся в саду субботним утром, чтобы насладиться ярким весенним солнышком. Дэвид едва не задохнулся от возмущения, в желудке противно заныло.

И все же он не мог не признать: сад был прекрасен. Бело-розовые ветви цветущих яблонь, аккуратные самшитовые бордюры, окаймлявшие грядки, изогнутые арками опоры, сооруженные Жан-Полем для душистого горошка и фасоли, выглядели весьма живописно. Старую садовую стену покрывал ковер из белых глициний, в него вплетались нежно-голубые цеанотусы. Голуби негромко ворковали, сидя на гребне стены, а рядом две белки играли в салки, перескакивая с одного дерева на другое.

Миранда, подняв голову, поманила мужа рукой:

— Иди к нам!

Дэвид с вымученной улыбкой приветственно поднял чашку. Ему хотелось поскорее покинуть сад. Он ревновал и чувствовал себя изгоем в собственном доме. Наглый узурпатор, весь в земле, склонился над грядкой. Садовник ловко занял место хозяина, пока тот находился в Лондоне. Дэвид с тяжелым сердцем повернулся, чтобы уйти, когда услышал детский голосок.

— Папочка! — Сторм бросилась к нему. — Папа, посмотри, что мы сделали в саду. — Дэвид взглянул на ее оживленное, сияющее личико и поплелся за дочерью. Гас настороженно покосился на отца из-под темной челки. Господи, как же быстро он вырос, изумился про себя Дэвид. Как-то совсем незаметно сын вытянулся и окреп, превратился в высокого красивого мальчика.

— Ну что тут у вас, Гас? — спросил отец. Гас с гордостью протянул ему банку, где кишели черви.

— Поздоровайся с нашими друзьями, — заявил он, и Жан-Поль, прервав свое занятие, повернул к нему голову.

Джереми нерешительно замер перед входом в магазинчик Генриетты. Всю дорогу он брел, еле переставляя ноги, щурясь от яркого солнечного света. С собой он нес бутылку парного молока, самого свежего, только что надоенного. Наконец, собравшись с силами, он сделал глубокий вдох и открыл дверь. Маленький колокольчик над дверью возвестил о его приходе, но из дальней комнаты показалась не Генриетта, а ее сестра Клер.

— Доброе утро, — весело поздоровалась она. — Как поживаете, мистер Фицгерберт? — Клер, худенькая миловидная девушка с волосами мышиного цвета, привычным жестом поправила очки. На ней было ожерелье из бисера, сделанное ее шестилетней дочерью в школе, и ярко-красный свитер с надписью «Отвали!».

— Спасибо, хорошо, — заметно нервничая, ответил Джереми. В зале пахло мылом и благовониями. — А Генриетта здесь?

— Нет, она у Миранды, — отозвалась девушка. — Я могу вам чем-нибудь помочь? — Клер привыкла видеть Фицгерберта в магазине, но на этот раз фермер казался осунувшимся и бледным. — Вы хорошо себя чувствуете? — участливо спросила она. — По городу бродит ужасный вирус, мои дети оба подхватили его.

— Нет-нет, все хорошо, спасибо.

Клер заметила бутылку с молоком у Джереми в руках:

— Что это?

— Это? Молоко.