Тринадцать из четырнадцати членов команды Ника стояли рядом с ним в котловане, в высоких сапогах, с блестящими от пота лицами, в радостном предвкушении. Все они выстроились вдоль маршрута, по которому грузовички с кузовами-платформами должны были подъехать к месту погребения.

Рядом с Ником стояла Ганни Алекто, ее глаза сверкали отраженным светом.

— Дань, двоеточие, дебош, девятый, дерево, дикари. Дикари! К нам везут мертвых дикарей, Ник. Все необходимое при тебе?

— Да.

— Все необходимое при тебе?

Он поднял ведро, такое же, как ее, такое же, как держал в руке каждый из собравшихся в котловане.

Первый из грузовичков медленно спустился по наклонной стене и двинулся по утрамбованному мусору, который потрескивал под колесами.

На платформе стояли пять столбов высотой в семь футов каждый. К каждому из столбов привязали труп Старого человека, замененного дублем. Трое занимали высокие должности в муниципалитете, двое — в полиции. Две женщины, трое мужчин.

Всех покойников раздели догола. Веки подняли и закрепили скотчем, создавая впечатление, будто их заставляют видеть, какому они подвергнутся унижению.

Рты раскрыли, установив внутри палочки. Мучителям нравилось представлять себе, что их жертвы молят о пощаде или хотя бы просто кричат.

Одному из мужчин отрезали голову и член. Потом голову вернули на место, развернув на сто восемьдесят градусов, а член торчал из пупка.

По мере приближения грузовичка Новые люди принялись осыпать трупы площадной бранью, крича все громче и громче.

Эпсилонам, представителям самого низшего уровня жесткой социальной структуры, не дозволялось выражать презрение к тем представителям Новой расы, которые стояли выше на социальной лестнице. Так что выместить свою злобу и ненависть они могли только на мужчинах и женщинах с одним сердцем, которые называли себя детьми Божьими, но не могли отключать боль и так легко умирали. И теперь криками и злобным смехом эти простейшие продукты резервуаров сотворения выражали презрение и заявляли о своем превосходстве над Старыми людьми.

Когда грузовичок остановился, члены команды, все как один, посмотрели на Ника. Единственному Гамме среди Эпсилонов, ему предстояло подать пример, хотя не он, а они придумали и саму церемонию, и входящие в нее ритуалы.

Из ведра он зачерпнул зловонную массу. На свалке хватало и гниющих фруктов, и овощей, и других пищевых отходов, да и просто грязи. За день Ник насобирал полное ведро и с криком презрения метнул первую пригоршню в один из трупов на платформе.

На смачный удар Эпсилоны отреагировали восторженными воплями. И тут же пригоршни содержимого их ведер полетели в трупы.

Последние, с широко раскрытыми глазами и ртами, быстро покрывались грязью под злобные выкрики и дикий смех Эпсилонов.

Опустошив ведра, они побросали их и полезли на платформу, разорвали веревки, которые привязывали трупы к столбам. Освобождая тело, Эпсилоны поднимали его и швыряли на поле мусора, поближе к неглубокой канаве, которой предстояло стать братской могилой.

Хотя Ник не полез на платформу грузовика вместе со своей командой, пронзительные крики Эпсилонов, их ярость и ненависть заводили его, разжигали злобу на тех, кого вроде бы создал Бог, наделив свободной волей, чувством собственного достоинства и надеждой. Он кричал вместе со всеми, тряс вскинутыми к ночному небу кулаками, радовался тому, что скоро наступит день, когда Новые люди продемонстрируют присущую им нечеловеческую жестокость и покажут самодовольным представителям Старой расы, как быстро можно лишить их свободной воли, как грубо растаптывается чувство собственного достоинства, как раз и навсегда уничтожается их жалкая надежда.

И тут наступил момент символического убийства.

После того как все пять трупов вышвырнули с платформы грузовика, Эпсилоны, включая и водителя, набросились на них, исходя диким криком.