Она стукнула трижды подряд, вызвав появление трех концентрических синих колец, которые начали блекнуть от периметра к центру, а потом исчезли.

Тролль смотрел на Эрику поверх стеклянного ящика.

– Джоко что-то нездоровится.

– Если ты нагнешься и заглянешь под ящик…

– Джоко не будет.

– Но если бы ты заглянул, то увидел бы электрические провода и трубки разных цветов и диаметров, уходящие в пол. Из этого следует, что под нами еще одно помещение, с машинами, обслуживающими этот стеклянный ящик.

Джоко прижал обе руки к животу.

– Джоко тошнит.

– Однако подвала под особняком вроде бы нет.

– Джоко не ходит по подвалам.

– Ты жил в ливневых канавах.

– Радости не испытал.

Эрика подошла к торцу стеклянного ящика, максимально удаленному от двери.

– Если это гроб, полагаю, голова должна находиться здесь.

– Определенно тошнит.

Эрика наклонялась, пока ее губы не оказались в паре дюймов от верхней стеклянной панели.

– Эй, привет! Кто там есть, привет, – промурлыкала она.

В янтарной жидкости или газе задергалась, задергалась тень.

Джоко так быстро отскочил от ящика, что Эрика и не заметила, как он успел вскарабкаться на каминную доску, где и уселся, словно на шестке, схватившись руками за бронзовые подсвечники.

– Меня это тоже испугало в первый раз, – попыталась она успокоить тролля. – Но к тому моменту меня избили только единожды, и я не видела застреленной Кристины. Теперь испугать меня труднее.

– Джоко сейчас стошнит.

– Тебя не стошнит, маленький дружок.

– Если мы сейчас не уйдем, Джоко стошнит.

– Посмотри мне в глаза и скажи правду. Джоко не тошнит, он только испуган. Я узнаю, лжешь ли ты.

Встретившись с ней взглядом, тролль жалобно пискнул:

– Джоко уходит или Джоко блюет.

– Ты меня разочаровал.

Он выглядел больным.

– Если ты говоришь мне правду… тогда где рвота?

Джоко засосал обрамляющие рот верхнюю и нижнюю безгубые полоски между зубами и прикусил их. На уродливом лице отражалось смущение.

Эрика не отрывала от него взгляда, тролль открыл рот, сунул пальцы в горло.

– Даже если сработает, это не в счет, – Эрика покачала головой. – Если бы тебя тошнило, действительно тошнило, ты бы мог блевануть и без помощи пальцев.

Хрипя, с глазами, полными слез, тролль пытался и пытался, но не мог заставить себя расстаться с содержимым желудка. Он так увлекся, что его правая нога соскользнула с опоры, пальцы второй руки, которой он держался за бронзовый подсвечник, разжались, и Джоко свалился на пол.

– Видишь, что получается, когда ты лжешь другу?

Не находя места от стыда, тролль попытался спрятаться за кресло.

– Не дури. Иди сюда, – позвала его Эрика.

– Джоко не может смотреть на тебя. Просто не может.

– Конечно, ты сможешь.

– Нет, Джоко не может смотреть, как ты его ненавидишь.

– Перестань. Нет у меня никакой ненависти к тебе.

– Ты ненавидишь Джоко. Он солгал своему лучшему другу.

– И я знаю, что он выучил этот урок.

– Выучил, – ответил Джоко из-за кресла. – Действительно выучил.

– Я знаю, что Джоко больше никогда не будет мне лгать.

– Никогда. Он… я никогда не буду.

– Тогда иди сюда.

– Джоко стесняется.

– И напрасно.