— Нет, капитан. Я правда только хотела сказать «привет». Я опять здесь транзитом.

— Куда вы летите? В какой аэропорт? Когда вылет?

А, черт! Я же заготовила версии заранее… Ну что ж, иногда бывает лучше сказать правду, чем выдавливать из себя вымученное вранье:

— Возвращаюсь в Виннипег.

— Серьезно? Тогда вы разговариваете с вашим пилотом. Завтрашний рейс — мой. Скажите мне точно, где вы стоите, и я заеду за вами минут через сорок, если мне повезет с такси.

— Капитан, вы очень любезны, но совершенно свихнулись. У вас уже есть одна гостья, и больше вам не осилить — та молодая дама, которая ответила на мой звонок. Торчи.

— Торчи — это не имя. Это ее состояние. Она моя сестра, ее зовут Бетти. Она живет в Сиднее и торчит здесь всякий раз, когда приезжает… Я, по-моему, вам о ней говорил. — Он обернулся и крикнул: — Бетти! Подойди и представься. Только веди себя прилично.

— Уже поздно вести себя прилично! — раздался бодрый голос, и она показалась из-за его спины, поправляя распахнувшийся лава-лава (кажется, с этой проблемой она сталкивается не впервой). — А, чтоб ей черт!.. Мой братец вечно хочет, чтобы я вела себя прилично, а вот муж — тот махнул давно рукой. Слушай, крошка, я слышала, что ты тут говорила. Я его замужняя сестра, это — чистая правда. Но только, если ты не хочешь выйти за него замуж, иначе я сразу становлюсь его невестой, так ты хочешь?

— Нет.

— Отлично. Тогда можешь брать его тепленького. Я пока сделаю чай. Ты пьешь джин? Или лучше виски?

— Я выпью то же, что и вы с капитаном.

— Ему ничего нельзя, у него рейс меньше чем через сутки. Но мы с тобой надеремся, как следует.

— Тогда я пью то же, что и ты. То есть все, что угодно.

Я убедила Жана, что ему не стоит заезжать за мной — в порту было полно такси. Номер 17 по Локсли-Пэред находился в многоквартирном недавно выстроенном блоке с двойной системой охраны: войдя в главный вход, я оказалась запертой между первой дверью и второй, как в космическом корабле.

Бетти чмокнула меня в щеку и я поняла, что она уже успела выпить, мой Вежливый Волк тоже чмокнул меня, и его поцелуй продемонстрировал сразу две вещи: первое — он ничего не пил, второе — он рассчитывал затащить меня в постель в самое ближайшее время. Он ничего не спрашивал о моих мужьях, и я сама не заговаривала о своей семье… Своей бывшей семье. Нам с Жаном было хорошо вместе, потому что мы пользовались одними и теми же сигналами, причем пользовались со знанием дела, не промахиваясь и не вводя друг друга в заблуждение.

Пока мы с Жаном вели этот безмолвный разговор, Бетти вышла из комнаты и тут же вернулась, держа в руках лава-лава.

— Чаепитие официальное, — икнув сказала она, — так что вытряхивайся из своего и влезай в парадную форму.

Интересно, это она придумала? Или он? Я все же решила, что она. Хотя распутные намерения Жана были так же недвусмысленны, как прямой удар в челюсть, по сути своей он был весьма старомоден, чего не скажешь о Бетти — та давно объявила себя вне закона. Впрочем, дело шло к тому, чего хотела я сама, а на остальное мне было наплевать. Обнаженные женские ноги действуют ничуть не меньше, чем обнаженная грудь, хотя большинство людей этого почему-то не понимает. Женщина в лава-лава гораздо более соблазнительна, чем вообще безо всего. Вечеринка развивалась, как надо, и я предоставила Жану решать, когда нам избавляться от опеки его сестрички. Если это вообще стоит делать — я не удивлюсь, если окажется, что Бетти в этом смысле торгует билетами.