— И не знаю, что сказать, — развел тот руками и, заметив огорчение Гарри, поспешил заверить: — Понимаешь, он, безусловно, хорош, но сыроват. Его исполнение в общем можно назвать музыкально удовлетворительным, но песни звучат натянуто и даже слегка робко. Как у юноши на первом свидании, когда он толком не знает, что сказать своей девушке.

— Он только начал серьезно петь. И я сделаю все возможное, чтобы этот парень нашел, что сказать девушке. А пока, будь другом, поддержи его. Он нуждается в хорошем отзыве печати больше, чем кто-либо другой. Запомни: Фрэнк Синатра.

Гарри был не только настоящим музыкантом, но и отличным другом.

Фрэнк принес домой «Музыкальное обозрение». Женщины смотрели телевизор. Нэнси, просветленная и спокойная на первых месяцах беременности, вязала нечто крошечное из пушистых ниток. Долли чистила пучок ревеня, положив на ковер газету и почти не отрывая глаз от экрана, на котором очаровашка Гарри Купер бегал по банкетным столам, «оплевывая» фрачных гостей салатным соусом.

— Все сюда! — Фрэнк хлопнул в ладоши и выключил телевизор. — Где отец?

— Сегодня в клубе Бронкса какой-то турнир по боксу, — недовольно откликнулась Долли, не поощрявшая бывшее увлечение мужа.

— О'кей! Старик почитает потом сам. Слушаем все! Статья ведущего музыкального критика Америки. Вот что он пишет: «У солиста Фрэнка Синатры очень приятный вокал и легкая фразировка…» — Он замолчал.

— А дальше, что дальше? — засияла Нэнси.

— Ну… все. Дальше идут похвалы оркестру. Тут сплошные восторги о нашем джазе и прочем.

— Не понимаю, вы что, играете джаз? — Долли считала себя образованной женщиной.

— Да не только! Гарри хочет, чтобы помимо свинга бэнд играл танцевальные мелодии, даже вальсы, танго и румбы. Ведь именно этого ждет публика. У Гарри несколько прекрасных инструментальных солистов — альтист Дэйв Мэтьюз, тенорист Клод Лэйки — первый класс. Великолепный тромбонист Дальтон Рицотти. А как звучит пианино у Джека Гарнера! Отличная команда! Мы высоко взлетим, почтенные синьоры! Нас знает весь Нью-Йорк! А скоро мы отправимся в Лос-Анджелес. Гарри получил ангажемент в шикарный ресторан под названием «Виктор Гюго». Нэнси, вытаскивай нарядные шмотки, ты едешь со мной!

У фортуны скверный характер. Даже своих любимчиков она порой окатывает ледяной водой…

В Лос-Анджелесе музыканты поселились в приличном отеле. У входа в ресторан «Виктор Гюго» висели афиши. Присмотревшись, Нэнси ахнула:

— Ты видел? «Вокал — Ф. Синатра». Огромными буквами!

— Ну, совсем не огромными и не первым номером. В общем перечне музыкантов.

— А мне кажется, что только твое имя и бросается в глаза. Ну, правда же! — Она повисла на руке мужа.

— Сегодня этих лос-анджелесских снобов ждет музыкальное потрясение. Уж мы зададим жару! — адреналин бурлил в крови Фрэнка. Он ощущал себя на взлетной площадке, еще мгновение — поднимется к облакам. — И денежки сорвем нешуточные. После концерта завернем могучий банкет! Я уже сейчас голодный, как волк… — Он нарочито бурно, страстно урча, облапал жену.

Оркестр играл в полную силу, Фрэнк пел восхитительно. Нэнси, в лиловом шелковом платье и с желтой атласной розой в волосах, заливалась слезами радости, сидя на стуле у входа в зал. Потом она ждала мужа у служебного подъезда вместе с женами музыкантов. Они решили, что на гонорар устроят банкет — и непременно в этом шикарном ресторане! Теплая летняя ночь, афиши в обрамлении мигающих лампочек, вечерние наряды — все опьяняло.