— Успокойся, один он никогда не бывает! Вот уж за кого не стоит волноваться. Да и у меня нет времени скучать. Кларк Гейбл, хоть и с поганым характером, а как любовник великолепен. Я уже в третьем фильме с ним снимаюсь. Хочешь, выдам секрет актерского мастерства? Когда появляются флюиды и проскакивают искры с партнером, работа начинает жутко волновать!

— Еще бы! Гейбл… Вот настоящий мужчина. Женат?

— А то. И не в первый раз. Только меня с ним под венец не тянет. Мне знаешь, что нравится? — Лана наморщила носик. — Запах миллионов! У Папика здесь, в Беверли-Хиллз, вилла не хилая. И в Лас-Вегасе, и на Лазурном Берегу. Говорит: «Выбирай, любовь моя! Где захочешь, там и поселимся».

— А мне вот никто ничего подобного не предлагает… — сокрушалась Ава. — Одни пошлости…

— Погоди! Знаешь, кто мне недавно признавался в любви к «волшебной Гарднер»? Ой, смех прямо. — Лана полюбовалась на игру бриллиантов в браслете. — Папик вчера подарил, я глаз не свожу. Что ни говори, у щедрого мужчины море обаяния.

И все предлагает: руку и сердце, брюлики и меха, дома, офигенные всякие финтифлюшки с аукционов…

— А я так и сижу, никому не нужная.

— Вот зануда! Ты ж сама виновата, со своей деревенской строптивостью всех кавалеров разогнала. Если появляется красавчик с фингалом, можно не сомневаться — твоих рук дело.

— Лана! Эти кобели меня в постель не затянут. Мне особенный нужен. Вот и жду.

— Считай дождалась! Держись крепче — тобой очарован Микки Руни! Самый желанный жених в Голливуде.

— Фу… Он конечно симпатяга и все такое… — Ава скривила кислую физиономию.

— Я понимаю, Микки не герой-любовник, но он лучший комик нашего времени. В двадцать лет он знаменит на всю Америку.

— Я видела его в роли Энди Харди — много всяких киношек про него было. Симпатичный пацан. Совсем сопляк.

— Сопляк! Да у него море поклонниц — от школьниц до почтенных дам. Его Энди Харди так всем понравился, что сняли подряд пятнадцать лент. И за эти фильмы Руни в тридцать восьмом получил специальную премию — «Оскар-младший»! Неплохое начало?

— Мне-то что до его премий?

— Подумай, кто он, а кто ты! Звезда огромного масштаба — и начинающая старлетка. Помнишь, я учила тебя обращать внимание на «ценник» товара. Цена Руни — миллион. И главное — никакой жены.

— Ты оценила его по первому сорту. Но знаешь, Лана, иногда это ничего не значит.

— А вот увидишь его завтра на съемочной площадке и запоешь по-другому.

«Сплошные козыри ложатся в руку, как угадать, на чем сорвешься ты?»

Снимали глупенькую комедию «Крошки на Бродвее». Размалеванная девица с огромным бюстом, в нелепых босоножках на диких платформах пыталась завлечь знаменитого футболиста — прилизанного джентльмена в безупречном спортивном костюме.

— Как он тебе? — Лана ткнула сигаретой в спину оператора, присматривающегося к площадке.

— Этот с откляченной жопой или брюнет-футболист?

— Мы пришли смотреть на Руни. Может, ты забыла?

Когда выяснилось, что раскрашенная девица и есть переодетый Руни, Ава задохнулась от гнева:

— Ну, знаешь! Это… Это уж слишком! Гадость, разврат! — Резко повернувшись, она кинулась прочь.

Лане пришлось терпеливо объяснить скромнице разницу между трюковой комедией с переодеванием и реальным пристрастием мужчины к женским вещам.